ССЫЛКИ

Back in the ЧИАССР

Магомед Ториев, специально для Prague Watchdog

Две акции подряд вынырнувшей из небытия «инициативной группы по объединению Чечни и Ингушетии» дают основания для уверенности в том, что мероприятия не были (да и не могли быть) спланированы стихийно. Если появление в день выборов чеченского парламента в станице Серноводская хмурых граждан преклонного возраста с плакатами можно было отнести на счет самодеятельности, то митинг в Грозном – городе, где подобные мероприятия проходят строго по разрешению, не оставил никаких сомнений в том, кому принадлежит авторство идеи. Собственно, сами инициаторы митинга и не думали скрывать, что действуют по договоренности с властями. 

Итак, заказчиком «народного волеизъявления» является Рамзан Кадыров, и единственный вопрос, который по-настоящему интересен в этой ситуации – согласовал ли глава Чечни свои шаги с федеральным центром или действует в автономном режиме в надежде рано или поздно «продавить» свой новый проект в коридорах то ли Кремля, то ли Белого дома?

Как бы там ни было, есть основания полагать, что позиции Кадырова сегодня настолько сильны, что он при любом раскладе вправе надеяться на успех своего амбициозного начинания. В 2006 году тогдашний спикер чеченского парламента Духваха Абдурахманов уже формулировал идею слияния Дагестана, Чечни и Ингушетии в один субъект, но реакция соседей Чечни была настолько резкой и негативной, что идею пришлось отложить в долгий ящик. Сегодня тот же Абдурахманов якобы случайно встречается с группой инициативных граждан в Серноводской и держит перед ними получасовую речь, в которой обосновывает необходимость воссоединения. В том числе делая упор на том, что под руководством Рамзана Кадырова Ингушетия не только решит проблемы безопасности и сможет приобщиться к порядку, но и станет частью чеченского экономического чуда.

Отказавшись от явно «неподъемного» Дагестана в своей объединительной модели, Кадыров теперь может оперировать идеальным набором аргументов, который будет логичен и понятен федеральной власти. Прежде всего, объединение – самый быстрый и эффективный способ вывести Ингушетию из затяжного кризиса. Надо полагать, слабость Мурата Зязикова - уже давно не секрет для Кремля, и найти ингушский аналог Кадырова для республики, в которой идет непонятная, нескончаемая война, намного сложней, чем распространить власть того же Кадырова на мятежную территорию.

Чеченцы к идее объединения относятся в целом спокойно, зная, что даже если оно и состоится, в их жизни мало что изменится. Ингуши этот проект воспринимают крайне болезненно, хотя нельзя сказать, чтобы однозначно отрицательно. В республике не забыли, как территория, на которой проживали ингуши, была на долгие годы обречена играть в составе ЧИАССР роль аграрного придатка с неразвитой инфраструктурой и остаточным финансированием. В советские времена вся тяжелая промышленность была сконцентрирована в «чеченской» части автономии. Но сегодня память о подчиненном положении уже выцвела и не играет определяющей роли. Гораздо более существенной является проблема Пригородного района, находящегося в составе Северной Осетии с 1944 года.

В Ингушетии предполагают, что в случае слияния о возвращении утраченных территорий можно будет забыть навсегда, поскольку, играя в большинстве случаев по правилам федерального центра, Рамзан Кадыров едва ли захочет поставить под удар свое положение, втянувшись в обсуждение этого «закрытого» для дискуссий вопроса. С одной стороны, пересмотр границ – абсолютное, непреложное табу для Москвы, с другой, Северная Осетия – субъект, имеющий не меньшее стратегическое значение. Поэтому всякие попытки со стороны Рамзана покуситься на две незыблемые величины могли бы обернуться для него крахом.

Но среди обывателей немало и таких, кто считает, что близкие отношения между Путиным и Кадыровым, напротив, могут создать условия для того, чтобы проблема Пригородного района была вновь сформулирована на самом высоком уровне. Они полагают, что для этого нужен просто хороший дружеский разговор, по ходу которого высокие стороны договорятся придавить Осетию и вернуть ингушам их земли. Кадыров в этом случае станет своего рода Иваном Калитой, которому его высокопоставленный кунак «выкатит» на блюдце заново собранные общие вайнахские территории. При всей очевидной неосновательности подобных надежд они, тем не менее, становятся очень серьезным фактором в оценке перспектив объединительного процесса со стороны ингушского общества.

Но в истории с Пригородным районом есть и еще один расчет, который можно отнести к разряду условно реализуемых. Будучи политиком, вполне адекватно оценивающим нулевой потенциал попыток изменения базовых параметров государственного устройства, Кадыров, конечно, не станет ломиться в глухую стену и ставить проблему Пригородного района. Но едва ли найдется сегодня ингуш, который поставил бы под сомнение способность Кадырова обеспечить безопасность беженцев привычными для чеченского лидера методами. Люди верят, что достаточно взвода кадыровцев в селах, куда осетины не пускают беженцев, чтобы осетинские милиционеры в ужасе разбежались. А если осада населенных пунктов, которую поддерживают осетинские власти будет снята, то беженцы смогут вернуться домой.

Этот вариант развития событий, конечно, нельзя исключить вовсе, но, скорее всего, хозяйничать в Пригородном кадыровцам никто не позволит. В свое время их попытки установить собственные порядки в Хасавюртовском районе Дагестана были жестко пресечены дагестанской милицией и федеральной властью, поскольку конфликт вполне мог перерасти в серьезные столкновения на чечено-дагестанской границе. Похожая история была и в Нальчике, куда чеченские силовики заявились, чтобы наказать местную молодежь, избившую студентов – выходцев из Чечни. В случае с Северной Осетией Москва может пойти на некоторые уступки, но лишь до того момента, пока не возникнет угроза настоящей войны. Зная методы, которыми пользуются кадыровцы, легко предположить, что ситуация кошмара сложится в тот самый день, когда они появятся в селах Пригородного района.

Притом, что в большинстве своем ингуши сегодня, будь у них такая возможность, высказались бы против союза с Чечней, у сторонников воссоединения есть довольно сильные доводы в пользу совместного проживания. Большинство жителей республики презирают Зязикова за слабость, за произвол силовиков, который расцвел в республике пышным цветом при его полном попустительстве.

А здесь, через административную границу, у власти человек, который сумел наладить восстановительные работы и экономический рост в масштабах, которых эта территория не знала даже в советские времена. Кадырову удалось ввести в какие-то рамки деятельность федеральных силовых структур, навести порядок в Чечне, поддерживаемый методами террора. Часть ингушей с удовольствием обменяла бы субъектность погрязшей в хаосе Ингушетии на кадыровскую диктатуру в надежде на то, что в их жизни появятся пусть и ограничивающие до предела политическую свободу, но все же определенные правила игры.

Не в последнюю очередь желание видеть Кадырова в роли общего диктатора связано с желанием не видеть уже больше никогда и ни в какой роли собственного президента Мурата Зязикова, к которому ингушское общество испытывает уже даже не ненависть, а что-то вроде брезгливости. 
 

Иллюстрация взята из Википедии.

(M/T)