ССЫЛКИ

Ислам как интегрирующая и разъединяющая сила в чеченском обществе

Эмиль Сулейманов, специально для Prague Watchdog

Ислам традиционно играет немаловажную роль в жизни чеченского общества, уже как минимум два столетия являясь составным элементом этнической самоидентификации, а в критические моменты национальной истории также мощным источником социальной мобилизации.

Исламизация Чечни

Мусульманская религия в крае начала рапространяться не раньше 14-15 вв. Этому способствовала миссионерская деятельность соседних дагестанцев (особенно кумыков), а также контакты в первую очередь равнинных чеченцев с соседними кабардинцами, ногайцами и крымскими татарами. В Ичкерии - высокогорной части Чечни, равно как и в Ингушетии (в которой, кстати, ранее имело распространение православие), ислам утвердился только к концу 18-началу 19 века.

Уровень реального религиозного самосознания чеченцев поднялся лишь в критические моменты истории - в периоды национально-освободительных войн против российской колониальной экспансии под руководством шейха Ушурмы Мансура (1785-1791), воителя-миссионера, который объединил под знаменем священной войны за веру десятки народов Северного Кавказа, а также во время властвования великого имама Шамиля (1834-1859).

Именно в десятилетия существования имамата Чечни и Дагестана (1840-1859) основополагающей правовой базой стал шариат, притеснив обычное право – «адаты» - в качестве нормообразующего общественного элемента. Однако и до сих пор в чеченском обществе все еще сильны доисламские обычаи и нормы, которые во многом «слились» с исламом и в настоящее время в представлениях чеченцев тесно ассоциируются с религией.

Как известно, ислам в Чечне представлен, в первую очередь, суфийскими тарикатами (учениями, по-арабски путями) накшбандия (преобладают в равнинных районах Чечни) а кадирия (преобладают, как правило, в горных областях). Тарикаты подразделяются на братства - вирды. Каждый вирд назван по имени суфийского мюршида (наставника), напр. - Апти Аксаева, Ташов-Хаджи Саясановского, Кунта-Хаджи Кишиева, Али Митаева, и тп.

При советской власти, несмотря на всяческие усилия, ислам на Северном Кавказе искоренить не удалось. По данным социологического опроса 1991 года, 94% чеченцев считали себя мусульманами.

Исламское государство в 90-ых гг. 20 века

Исламское возрождение конца 80-х начала 90-х лет прошлого столетия было еще более усилено перманентными фобиями с российской агрессии, которые в то время существовали в чеченском обществе. Начало российско-чеченской войны (1994-1996), безусловно, явилось очередным - и очень мощным - стимулом для усиления этнического самосознания чеченцев, что не могло не отразиться на существенной исламизации национальной идентичности.

На самом деле, в чеченском самосознании война против внешней (российской) угрозы традиционно ассоциируется с войной под знаменем газавата; битва за землю, свободу и «национальную честь» не могла не обрести революционно-исламскую чувственность. В этом, вероятно, проявился феномен национальной памяти чеченцев, в которой живы еще образы романтизируемых национально-освободительных войн 18-19 вв., которые велись под зеленым знаменем ислама.

О политизации ислама в первой половине 90-х лет свидетельствуют слова тогдашнего президента Чеченской республики Джохара Дудаева из интервью американскому журналу «Тайм». Дудаев тогда заявил: «Россия ... вынудила нас стать на путь ислама, хотя мы и не были хорошо подготовлены к восприятию исламских ценностей».

Согласно российскому ученому К. Ханбабаеву: «После ввода российских войск в 1994 г. в республику ислам сыграл интегрирующую роль для сплочения чеченцев в единую, противостоящую российским войскам силу».

Естественно, что после тяжелой и изнурительной войны, которая стоила жизней десятков тысяч чеченцев и до основания разрушила инфраструктуру республики, происходит определенная радикализация общества.

Это было связано так же и с тем обстоятельством, что желание властей создать государственную идеологию и правопорядок в стране, где была слаба идея (светской) государственности, логическим образом привело к провозглашению шариата - исламского судебного кодекса - законодательной базой республики.

Сама Чечня - еще при Дудаеве - объявлялась исламским государством. В этой связи небезынтересно, что к 1999 г. в Чечне функционировало около 500 мечетей, большая часть из которых была построена или восстановлена после 1991 г.

Кроме того, ныне покойный второй президент Чечни Зелимхан Яндарбиев объявил обучение предметам «закон ислама» и арабский язык в качестве обязательных предметов в средних школах республики. При его власти и во времена его последователя Аслана Масхадова строго запрящалось употребление спиртного, повсюду в Чечне устанавливались шариатские суды, и публичные наказания и казни становились в некоторых районах обыденным явлением.

Ислам и шариат, имеющие в народе безоговорочный авторитет, должны были по замыслу властей служить для объединения традиционно разъединенного чеченского общества, делящегося на родственно-клановые ячейки - тейпы.

Как оказалось, такие попытки не могли привести к объединению общества, в котором разделение проходило уже не только по клановым и региональным признакам, но и по признаку религиозно -идеологическому. В стране укрепились возникшие в 80-х гг. сети мусульман, проповедавших «возвращение к чистому исламу» времен пророка Мухаммада.

Ваххабизм

Ваххабизм начал свое шествие по территории Северного Кавказа с западного Дагестана, где его первые ячейки образовались уже в 80-х гг. 20-ого века. Сторонники проповедей Ибн Абд-аль-Ваххаба, основоположника знаменитого революционно-пуританского движения, которое возникло в степях Аравии в середине 18-ого века, ратовали за восстановление чистоты раннего ислама периода пророка Мухаммада.

Ваххабизм утверждал принципы «братства» мусульман и их равенства перед Аллахом. Такое братство предполагало особый тип организации, с внутренней дисциплиной, гораздо большей, чем в обычной мусульманской общине, ярко выраженным единоначалием, круговой порукой и т.д. Такая модель делала ваххабитскую общину не просто религиозным обществом, а особой, подчас военизированной религиозно-политической организацией.

Таким образом, идеология ваххабизма представляла собой для определенной части верующих - особенно для милитаризированной и радикализированной молодежи, не успевшей в полной мере интегрироваться в традиционалистические социально-политические структуры чеченского общества - идентитарную альтернативу к сложному мистическому мировосприятию «нормативного» суфийского ислама, а также испытывающий антагонизм по отношению к суфийским братствам и ритуалам.

Специфический ваххабистский «электорат» был качественно и количественно дополнен из рядов «исламских добровольцев», некоторые из которых после 1996 г. обзавелись чеченскими женами и остались здесь жить. Подавляющее большинство из них - по большей части этнических арабов - принимало участие в боях в Афганистане и уже в 80-х гг. впитало в себя ростки ваххабизма, питаемого из Саудовской Аравии, где ваххабизм - с некоторыми паузами - уже с 1808 года имеет статус официального.

Попытки А. Масхадова объединить чеченцев на основе ислама, таким образом, не увенчались успехом. Хотя ваххабизм занимал умы и сердца несравненно гораздо меньшей части чеченских верующих, чем традициональный суфийский ислам, строгая организация, дисциплина и фанатизм ваххабитов, имеющих щедрых покровителей за рубежом, делало из них серьезных противников централизованной чеченской государственности.

Ведь ваххабиты демонстративно отказывались подчиняться авторитету А. Масхадова и, заполучив в лице Шамиля Басаева и ряда других полевых командиров мощных сторонников, представляли реальную угрозу - как идеологическую, так военно-политическую - идее единой чеченской государственности. Масхадов вскоре самолично выступил против ваххабитов, в чем заполучил поддержку тогдашнего муфтия республики Ахмада Кадырова и представителей традиционного «тарикатского» ислама.

Разъединение чеченского общества

По всей Чечне участились вооруженные столкновения между ваххабитами и сторонниками суфийского ислама. Борьба между сторонниками этих двух течений активизировалась в августе 1998 года, когда произошли кровоприлитные столкновения между ваххабитским «Исламским полком особого назначения» (под командованием уроженца Иордании Хаттаба) и проправительственной «шариатской гвардией», закончившиеся фактическим разгромом ваххабитов.

Идеологическая разобщенность Чечни отразилась, в первую очередь, в нападении на Дагестан в августе 1999 года, которые вели объединенные силы ваххабитов Чечни и Дагестана, и в конечном счете привели ко вторжению российской армии в Чечню осенью того же года с целью "освобождения дагестанских единоверцев от российского колониализма".

Нападение на Дагестан, которое А. Масхадов ретроспективно осудил, окончилось разгромом ваххабитских вооруженных формирований, которые не дождались желаемой поддержки со стороны дагестанских мусульман. Реакция дагестанцев, которые, так же как и большинство чеченцев, расценили ваххабистскую «интернациональную помощь» как агрессию, свидетельствовала, по крайней мере, о том, что традициональный ислам в регионе играет первоочередную роль.

Ваххабизм, однако, и по сей день являет собой серезную общественную угрозу на Северном Кавказе, ибо его протесный характер может быть востребован со стороны некоторых радикально настроенных маргиналов как в Чечне, так и в соседних областях. Часть чеченских постанцев и по сей день выступает с позиций ваххабизма.

Таким образом, религиозно-идеологическую разобщенность чеченского общества не удалось преодолеть даже во врема и после очередного российского вторжения, что в истории чеченского сопротивления явление само по себе беспрецедентное.

(A)