ССЫЛКИ

Мы взяли в руки оружие, чтобы установить законы (интервью с Мовлади Удуговым, часть 2)

Настоящий материал является второй частью интервью Prague Watchdog с Мовлади Удуговым. Первую часть можно прочитать здесь.

Prague Watchdog: Суфии, которые исповедуют традиционный ислам, полагают, что их вера истинна. Вас они считают агрессивными сектантами, не уважающими национальные традиции, отрицающими заветы предков. Откуда вы черпаете уверенность, что эти мусульмане неправильные, что они должны подчиниться закону, установленному вами?

Мовлади Удугов: Объясню еще раз. Это проблема недостатка образования, невежества, отсутствия грамотности. Так называемые «традиционалисты» (этот термин ввел еще КГБ), вся система группировок, сект была навязана при советской власти. Этот принцип разделения мусульман использовала еще Екатерина. Именно она впервые ввела так называемые «муфтияты» на завоеванных исламских территориях, которые действуют до сих пор.

Поэтому, повторюсь в который раз, это, во-первых, вопрос политической власти и оккупации, во-вторых, религиозного образования. Здесь не может быть предмета для сколько-нибудь серьезной дискуссии в будущем.

PW: Перейдем к делам военным. Вторая война длится с 1999 года, и как-то нет оснований утверждать, что сначала чеченское сопротивление, а теперь уже и армия Имарата Кавказ добились сколько-нибудь серьезных успехов. О том, что мусульмане поднимаются с оружием в руках по всему Кавказу, руководители подполья не устают говорить уже в течение многих лет. А в реальности диверсионная работа, партизанская война остаются в пределах очень локального, если брать его геополитические параметры, маргинального конфликта. Картина не меняется из года в год: набеги на села, нападения на блокпосты, милиционеров и военных. Формы и масштабы борьбы не удается вывести из какой-то удаленной от жизни большинства людей периферийной зоны. То есть сложившиеся тактические параметры указывают, скорее, на слабость подполья и уж точно не демонстрируют никакой перспективы победоносного шествия истинных мусульман по Северному Кавказу.

М. У.: Мы по-разному оцениваем то, что было и что происходит сейчас. Вы не видите разницы между различными периодами вооруженной борьбы. А мы оцениваем ситуацию совершенно иначе.

Я согласен с тем, что было время, когда упор делался на военно-тактическую сторону вопроса. Не было ясной стратегии. Когда в 1991 году мы провозгласили независимую Чеченскую Республику Ичкерия, там просматривались элементы стратегии. Хотя они были размыты, но все понимали куда двигаться.

С началом второй войны началось размежевание внутри самих сторонников независимого Чеченского государства. До этого все было ясно: ты - национал-предатель, а ты - сторонник независимости. Затем появилась усталость. Классическая формула национально-освободительной борьбы перестала служить источником мотивации для участия в войне против оккупантов. В условиях глобализации, открытости границ, силы денег, возможностей, многие увидели новые перспективы, которые разворачиваются перед человеком, если он входит в новую систему вещей, основанную на т. наз. голом рационализме. Система ценностей, в которой этносу отдается приоритет, стала давать сбои. В условиях жестокой войны это стало особенно ощутимым. Данная система не обеспечивала успеха, не расширяла пространства. И мотив, дававший человеку силы идти на смерть, оказался потерян.

Понятно, что в принципе свобода, независимость, политическая самостоятельность, государственный суверенитет - очень серьезный морально-нравственный стимул для нации, народа и человека, чувствующего себя частью этого народа. На этом базируется чувство самоуважения этноса. Но ситуация стала стремительно меняться. И в мире, и в Чечне. На смену людям, которые абсолютно искренне вышли на борьбу под национально-освободительными лозунгами, в войну вступило новое поколение молодёжи, уверовавшее в обещание Аллаха и спасительную силу джихада. То есть независимость перестала быть абстрактной величиной. Раньше она воспринималась как единственная и последняя цель. Но независимость - лишь одно из условий торжества истины. Новое поколение моджахедов вышло на войну не ради одной только независимости и свободы, а в первую очередь для того, что бы на освобожденных землях восстановить законы Шариата.

Изменилась не просто идеология - люди, которые готовы были жертвовать жизнью, стали воспринимать мир совершенно иначе. Новое поколение моджахедов ушло от абсолютизации этнического, ценность которого частична, и обратилось к Богу. В результате на наших баррикадах возникло очень серьезное противоречие. Некоторые из участников войны, воевавшие за независимость и смертельно уставшие от многолетнего напряжения, увидели для себя какую-то перспективу на той стороне. Они нашли объяснение своему предательству, объявив, что, может быть, не в полном объеме, но к идеалу национального хотя бы часть пути можно пройти и под кадыровскими знаменами. Возможность пусть и иначе, но двигаться в когда-то выбранном направлении стала для них оправданием. Они сложили оружие, чтобы либо перейти на сторону врага, либо уехать, либо вообще отказаться от борьбы и просто пережить плохие времена.

Именно поэтому воюющее поколение сменилось фактически полностью, на сто процентов. Вот здесь разразился кризис, поскольку новая ситуация вступила в конфликт с обветшавшими смыслами, с политическими и идеологическими структурами, которые по инерции еще продолжали существовать. Я имею в виду Чеченскую Республику Ичкерия, ее парламент, президент – все формальные аксессуары. Здесь таилась большая опасность. Попытка сохранить гибрид старого и нового могла обернуться настоящей катастрофой. Если бы военными действиями на нашей стороне продолжали руководить люди, которые не знают других истин, кроме независимости Ичкерии, демократии, международного права, то между ними и молодежью, вышедшей умирать ради Аллаха, произошел бы мощнейший разрыв. Воюющая сторона могла бы развалиться на мелкие, абсолютно неуправляемые и полностью бесперспективные группы.

Еще при Шамиле были сделаны попытки выбора иной стратегии. Первые шаги в том направлении относятся к 2002-му году, когда прошла большая Шура. Но мы опять породили гибрид - Государственный комитет обороны-Маджлисуль Шура. Однако тогда еще не было понимания надвигавшейся угрозы.

После гибели Масхадова, когда вооруженную борьбу возглавил грамотный религиозный деятель Абдул-Халим Садулаев, осознание опасности стало более ощутимым. Все-таки от лидера многое зависит. Наши лидеры - те, кто вел джихад, - сделали огромную работу. Колоссальная роль в объединении мусульман принадлежит Шамилю. Он побывал во всех регионах Кавказа - от Каспийского до Черного моря в 2003, 2004, 2005 годах. Это была титаническая работа.

В 2006 году, наконец, руководители джихада поняли, что перемены необратимы, тогда были подготовлены документы, почва для новой стратегии. И затем, уже после провозглашения Имарата Кавказ, почти сразу же стала меняться военно-тактическая ситуация

Впервые был задействован принципиально иной комплекс военно-тактических инструментов, приспособленный под новую стратегию. Это явилось результатом огромных многолетних усилий, работы, которая непрерывно шла долгие годы. Военно-тактический рисунок обновится полностью, хотя в этом году в полной мере последствия видны ещё не будут. Но мы надеемся, что рано или поздно наша работа даст результат и накопленный потенциал проявит себя взрывным образом, он отложится в очень серьезных политических, военных, территориальных изменениях.

PW: А какие именно стратегические задачи поставлены? Почему, собственно, они обладают такой силой, что могут обеспечить значительные тактические успехи?

М. У.: Во-первых, руководство джихада, моджахеды, определилось в цели и флаге. Это не просто выбранные символы - это приводные ремни нашей борьбы. Они мобилизуют все новые и новые силы, дают мотивацию, указывают точное направление движения.

PW: Насколько можно понять, под целью и флагом, в которых определилось руководство моджахедов, подразумевается исламское государство на Северном Кавказе?

М. У.: Естественно. Причем, как Докка Умаров очень точно заметил, у этого исламского государства пока отсутствуют границы. Говорить о том, что мы хотим сегодня на территории этих нескольких республик Северного Кавказа построить какой-то анклав, неправильно. Нет, сегодня многие мусульмане, проживающие в Татарстане, Башкортостане, Бурятии, русские, принявшие ислам из самых разных регионов России, приносят присягу Докке как законному руководителю мусульман. И где бы они ни находились - в Москве, Благовещенске, Тюмени, Владивостоке, - когда мусульманин приносит присягу, он становится боевой единицей. Если сегодня этих людей не видно в их городах, они не действуют сейчас, это вовсе не означает, что они не будут действовать в будущем.

PW: То есть руководство Имарата рано или поздно, когда сочтет нужным, поставит перед ними конкретные боевые задачи?

М. У.: И это прекрасно сознают российские власти. Поэтому они пытаются упреждающими методами, превентивными ударами локализовать ситуацию. Возможно, я ошибаюсь, но я много думал над этим, тщательно анализировал, и мне кажется, что процессы, идущие не только на Кавказе, но и по всему миру на глобальном уровне, ставят Кремль в положение цугцванга, когда любой ход оказывается проигрышным.

Они могут использовать репрессии, могут запрещать самую безобидную исламскую литературу, но тем самым они демонстрируют слабость и неуверенность, отсутствие всякого понимания, как действовать в складывающихся обстоятельствах.

Не стратегически выверенная последовательность шагов, а паническая реакция, инстинктивный страх перед опасностью толкает их на жестокие и необдуманные действия, которые лишь увеличивают число наших сторонников.

PW: После смерти Басаева фактически два года продолжалась пауза в боевой активности моджахедов. То ли шел поиск новой стратегии, то ли подполье не могло оправиться психологически, но тем не менее именно в этом году произошел всплеск. Этим летом различных нападений, рейдов по селам было на порядок больше, чем в прошлом году. И все же все эти события остаются в пределах традиционной тактики. Количественно их стало больше, но качественно их природа осталась прежней. Все операции планируются по схемам, известным еще с первой войны. Будут ли разработаны какие-то новые форматы?

М. У.: Я думаю, что в оценках, которые содержатся уже в самом вопросе, отражается очень поверхностный подход. То, что происходит сегодня, очень сильно рознится с ситуацией прошлого года. И в прежние годы были похожие операции: события в Аргуне, та же назрановская операция. Но нынешние параметры боевых действий совершенно изменились.

Сегодня заход в село - это и другое отношение моджахедов к населению, и самого населения к моджахедам. Само состояние воюющих другое. Сегодня моджахеды при проведении боевой операции, заходя в село, уничтожая оккупантов или их пособников, одновременно ведут очень серьезную идеологическую работу с населением. Сегодня не просто пришли, ударили, разгромили и отошли. Бойцы, которые заходят в населенный пункт или имеют постоянный контакт с местными жителями, требуют от них соблюдения законов шариата.

PW: Каким образом это может привести к каким-то военно-тактическим победам?

М. У.: Это лишь крошечная часть айсберга, который сформировался внутри. Я не могу говорить сейчас обо всех изменениях. Но я могу обрисовать ситуацию, сложившуюся в горах Чечни.

На хребте сидят русские, внизу населенный пункт. Отряд на глазах российских войск, которые держат село под полным огневым контролем, заходит в населенный пункт, отоваривается и колонной под носом у русских выходит. И русские не стреляют. Почему? По очень простой причине, которую они, не стесняясь, называют в негласных переговорах с моджахедами. Они говорят: «Вы нас не трогайте, мы вас трогать не будем».

Второй момент. Заходя в село с определенной боевой задачей, после её выполнения моджахеды подробно объясняют людям, чего они хотят. Идет активная работа с населением.

Третье. Сегодня сами жители посылают в лес гонцов с просьбой наказать кадыровцев. Посылают иногда целые делегации. Находят командиров и буквально умоляют обеспечить им защиту. Потому что кадыровцы творят то, что в истории чеченского народа никогда не было. Группа предателей, опираясь на русские штыки, насаждает в чеченском народе ханские порядки.

Они убивают кого хотят, грабят, насилуют, похищают и требуют денег. Значение того факта, что люди просят моджахедов о защите от террора кадыровских банд, трудно переоценить. Мирное население просит помощи у тех, кто вроде бы сам скрывается в лесу.

Ситуация внутренне меняется. Очень много моментов, которые я не могу сегодня изложить открыто. Принципиальное обновление стратегии произошло летом прошлого года. Изменений в тактике пока не слишком много, и снаружи они не очень заметны.

PW: Есть ли какая-то надежда, что с приходом Медведева ситуация улучшится?

М. У.: Русские говорят: «Хрен редьки не слаще». Не имеет никакого значения, кто там будет в Кремле – Медведев, Путин или еще кто-то. Для того чтобы понять позицию и переживание событий, которое есть у нас, нужно иметь исламское мировоззрение.

PW: Мы начинали интервью с того, что и ислам предполагает политику в жизни мусульман. То есть можно учитывать конкретные реалии, исходить из них, договариваться с соседями, какими бы они ни были. Джихад, конечно, не должен останавливаться, но мир, хотя бы временный, нужен и мусульманам. Есть ли надежда на то, что с приходом Медведева у кремлевских властей появится чуть больше понимания того, что происходит в Чечне?

М. У.: Ничего не изменилось. С точки зрения мусульман, Медведев или Путин - не принципиально. Их поведение зависит от наших действий. Наша логика в том, что если мы будем вести себя правильно, в соответствии с требованиями шариата, то только тогда сможем рассчитывать на результат. Ну а если Медведев вдруг выйдет с предложением о мире, возможно, мы его и рассмотрим.

PW: В военно-тактическом плане это, наверное, означает, что успешные боевые операции моджахедов должны рано или поздно вынудить Россию сесть за стол переговоров?

М. У.: Это только часть того, что имеют в виду мусульмане. Для того чтобы было понятней, я приведу маленький исторический пример, чтобы показать, какими категориями мыслят те, кто вышел на джихад, каково их понимание врага, его поведения и пр.

Эпизод, когда объединенные войска Европы, возглавляемые тремя королями - английским Ричардом Львиное Сердце, французским Филиппом и германским императором Фридрихом Барбароссой, двинулись в крестовый поход. Только одна германская армия насчитывала по разным оценкам 300 тысяч солдат. Она не могла передвигаться на кораблях, и вынуждена было добираться до Палестины пешком.

Во главе мусульман стоял Салах-ад-дин (Саладин). Когда мусульмане узнали, что на них движется такое войско, многие испугались. Когда Салах-ад-дин стал собирать войско, некоторые мусульманские ученые, алимы, стали обвинять его в том, что он хочет обречь мусульман на гибель и уничтожить ислам. Они говорили, что нет сил воевать, нет средств, что война против такой мощи – это безумие и преступление.

До этого они также обвиняли его, когда он собрал войско и пошел на Иерусалим. После того, как ему удалось захватить Иерусалим, все, кто его обвиняли, присоединились к Салах-ад-дину и стали его прославлять.

Теперь же, когда объединенные войска Европы вышли в поход против мусульман, снова сложилась похожая ситуация. Движется колоссальное войско, Салах-ад-дина обвиняют, половина просто сбежала. А Салах-ад-дин сказал только одно: «Вся сила и мощь принадлежит только Аллаху».

Результат этого крестового похода известен всем. Из 300-тысячного германского войска в Палестину добралась всего 1 тысяча человек. Остальные умерли по дороге от болезней. Сам Фридрих Барбаросса умер от простуды после того, как, переходя мелкую речушку, упал с коня. Река была холодной, а он в рыцарских доспехах в жару сильно вспотел.

То есть я хочу сказать, что в представлении мусульман результаты не зависят от поведения врага, от его усилий, грамотности и умения, пушек, танков и так далее. Результаты зависят от того, как правильно перед Аллахом ведет себя сам моджахед, сам мусульманин. В этом отличие тех, кто считает, что он занимается политикой, от тех, кто думает о душе и будущем.

PW: Когда будет одержана победа?

М. У.: Не знаю. Когда захочет Аллах, тогда он и даст победу.

PW: А когда хотелось бы ее одержать? Вчера?

М. У.: Исламские ученые говорят, что каждые 100 лет Аллах дает мусульманам условия для победы. Вот в этом столетии мы бы хотели этими условиями воспользоваться. Постараемся, чтобы это произошло при нашей жизни.

Фото из архива сайта "Кавказ-центр".

(M)