ССЫЛКИ

Имарат Кавказ на пути от Йемена к Алжиру (часть 1)

Сергей Давыдов, специально для Prague Watchdog
Санкт-Петербург

В последние недели на интернет-ресурсах подпольного Кавказского эмирата (Имарат Кавказ) были размещены видеообращение и новые указы Докки Умарова (амира Абу Усмана, самодержавного главы Имарата), которые, как представляется, направляют исламистское квазигосударство в сторону дальнейшей виртуализации. Кроме того, эти послания вымывают немногие оставшиеся от прежней Ичкерии этатистские черты, позволявшие, хотя бы умозрительно, строить предположения о возможных путях реализации проекта северокавказской исламской теократии.

Рассмотрим эти заявления в хронологическом порядке. Содержание видеообращения, датируемого 25 апреля, неоднократно воспроизводилось в сетевых СМИ. Основной акцент был сделан на пассаже, который можно истолковать как одобрение террористических актов, приводящих к гибели мирных жителей и не имеющих прямого отношения к боевым действиям против моджахедов: «Если нам запрещено убивать этих граждан [россиян], так называемых мирных жителей, которые обеспечивают армию и ФСБ своими налогами и своим молчанием, которые поддерживают эту армию своим одобрительным молчанием, если таких людей считать мирными жителями, то я не знаю, по каким критериям это оценивается».

Очевидно, что подобная трактовка понятия «мирный житель» вряд ли может быть выведена из традиционного толкования правил джихада, которого придерживалось большинство мусульманских факихов (теологов-законоведов). Согласно общепринятым в мусульманском мире представлениям, старики, дети, женщины, монахи-отшельники, умалишенные не могут быть отнесены к категории «мухариб», то есть лиц, убийство которых допустимо. Такой подход восходит к кораническому отрицанию принципа коллективной ответственности (53 : 38 - «не понесет носящая ношу за другую»), а также к нескольким хадисам, в которых Мухаммад осудил убийство женщин и детей и массовое уничтожение мирного населения на территориях, захваченных мусульманами. Например, в одном из них (Бухари, 1234 /3014/) основатель ислама выражает порицание, узнав о найденной на поле боя убитой женщине. В другом (ibid., 1236 /3019/) рассказывается о «божественном откровении», снизошедшем на неназванного пророка, который велел сжечь муравейник, будучи укушенным одним из муравьев: «Неужели из-за того, что тебя укусил муравей, ты сжег одну из общин, прославляющую бога?».

Наставления «праведных халифов» закрепляют запрет на пролитие невинной крови: «пусть кровь женщин, детей и стариков никогда не обагрит ваши руки. Не совершайте вероломных поступков» (из обращения халифа Абу Бакра к войнам во время кампании против Сирии); «Не убивайте ни старика, ни женщину, ни ребенка и опасайтесь убить их в стычках отрядов или кавалерийских набегах» (из наставления халифа Омара).

Исключения делались лишь в некоторых особо оговоренных случаях — при непосредственном участии людей из упомянутых категорий в сражении или же при ночной атаке, когда невозможно различить пол и возраст противника (Бухари, 1233 /3012/). Предпочтительным же считалось пленение детей и женщин из враждебного стана с последующим их порабощением. По всей видимости, именно этих пленников имел в виду Мухаммад в знаменитом хадисе о том, как бог «подивится людям, которые войдут в рай в цепях», то есть их пленение станет причиной принятия ими ислама.

На поверхностном уровне подобное отступление от «канонических» правил ведения войны заставляет вспомнить о фетве популярного в ваххабитских кругах покойного шейха Хаммуда бен Укла аш-Шуайби из саудовского города Бурайда. Тексты, выходившие из-под пера этого ученого (стоит отметить, что он известен лишь в салафитских кругах и среди специалистов по ближневосточным террористическим сетям), стали, если верить словам самих членов «Аль-Каиды», одним из источников вдохновения при разработке террористических актов 11 сентября 2001 года. Шейх аш-Шуайби, используя типично ваххабитские методы толкования сакральных текстов (вольная интерпретация некоторых положений и исторических фактов с подборкой «притянутых за уши» коранических аятов), распространяет действие хадиса о ночном нападении на любое собрание немусульман и таким образом оправдывает террористические акты, подобные атакам 11 сентября 2001 года.

Впрочем, аналогия сама по себе не должна вводить в заблуждение. Внешнее сходство аргументов, выдвигаемых лидерами «Аль-Каиды» и Имарата Кавказ лишь подчеркивает фундаментальное различие социальной базы и генезиса этих движений. Во втором случае мы не в состоянии проследить сколько-нибудь заметного влияния так называемой набожной буржуазии на формирование исламистского дискурса; можно говорить лишь об определенной финансовой поддержке, добровольность которой не всегда очевидна. Салафийя же на Аравийском полуострове с точки зрения социальной базы может быть уподоблена итальянскому фашизму; как и движение Муссолини, она представляет собой «экстремизм высших слоев», основанный на идеализации далекого прошлого, будь то Халифат или Римская империя времен расцвета. На Северном Кавказе решающее влияние на развитие исламистского движения оказывают совершенно иные социальные группы.

К тому же нельзя обойти вниманием мнение специалистов, отнюдь не склонных к конспирологическому видению мира, но при этом ставящих под сомнение официальную версию авторства терактов 11 сентября 2001 года. Позволю себе привести цитату из книги доктора политических наук Н. В. Жданова, известного своими работами, посвященными истории террористических движений. Подробно проанализировав технические и политические аспекты атак, он приходит к выводу: «Однако трудно поверить в официальную версию и вот по каким причинам. За всю военную историю арабо-израильского конфликта ни одно исламское государство или группа государств не смогли придумать, спланировать, подготовить и осуществить аналогичную по своей военно-технической эффективности операцию. Масштаб подготовки, квалификации и осуществления операции не знает аналогов в истории террористических актов, совершенных отдельными группировками или движениями. Здесь действовала, на мой взгляд, высокотехнологическая государственная машина, хотя конкретные исполнители ассоциируются с системой "Аль-Каиды". Фактов, подтверждающих эту гипотезу, нет или они пока неизвестны, или известны, но весьма ограниченному кругу лиц» («Исламская концепция миропорядка»). Это не единичное мнение; например, бывший начальник германской разведки Экехард Вертебах и бывший депутат бундестага, член Комиссии по контролю за деятельностью спецслужб Андреас фон Бюлов также выступали с заявлениями, в которых вероятность проведения подобных террористических актов без участия «компетентных органов» того ли иного государства оценивалась как ничтожная.

Любые сравнения заявлений лидеров Имарата Кавказ с декларациями вождей «Аль-Каиды» должны учитывать особый характер движения, возглавляемого бин Ладеном, более напоминающего PR-агентство, чем сеть боевых подразделений. Кажется, лучшая характеристика этого персонажа и его роли в «Аль-Каиде» принадлежит покойной Беназир Бхутто, компетентность которой не вызывает сомнений, так как тесные контакты пакистанских спецслужб с руководством Движения талибов во время ее пребывания в премьерской должности дали основания наблюдателям присвоить ей прозвище «матери "Талибана"». Из интервью Беназир Бхутто (октябрь 2001 г.): «Им просто прикрываются, и мы не видим лиц тех, кто находится позади него: они всегда в тени... "Усама бен Ладен" — это скорее название крупной торговой марки, чем одного человека» (цит. по О. Молдалиев, «Нетрадиционные угрозы безопасности в Центральной Азии»). Деятельность Докки Умарова и возглавляемого им движения даже в российских масштабах не сопровождается подобным медийным охватом, поэтому аналогии с публичными выступлениями лидеров «Аль-Каиды», изначально рассчитанными на реакцию широкой аудитории, представляются ложными.

Уместнее сопоставить новые тенденции в политике руководства виртуального Кавказского эмирата с аналогичной эволюцией, которую прошли в середине 1990-х исламистские движения в Алжире. Тем более что как социальная база (средние классы, исламские интеллектуалы и необеспеченная молодежь с преобладанием последней), так и генезис идеологии («священная война» против безбожного национального режима, опирающаяся на традиции антиколониальной партизанской войны, но с отказом от прежнего националистического дискурса в пользу салафитской доктрины) в обеих ситуациях весьма схожи.

Фотография взята с сайта HUNAFA.COM.

(P,M)