ССЫЛКИ

"Горские обычаи" России

Усам Байсаев, специально для Prague Watchdog
Самашки, Чеченская Республика

События в Ингушетии снова подняли шумиху вокруг горских, в данном случае чечено-ингушских обычаев. «Шумиху» – потому что втянувшиеся в дискуссию политологи, аналитики и всякие околополитические тусовщики имеют о них лишь поверхностное представление. Но инициаторами, конечно, стали сами «туземцы». Именно из их уст сыпались всю неделю фразы о необходимости борьбы с участниками антиправительственных группировок "по горским обычаям". Хотя на этом внимание и не заострялось, могу предположить, что таковыми «обычаями» они числят ставшие обыденными в Чечне поджоги домов инсургентов, захват в заложники родственников, вынуждение отцов и матерей к публичному отречению от своих детей, а в случае их гибели - изуверские хороводы вокруг трупов, демонстрирующиеся для вящего эффекта по телевидению. Часто и на весь мир. Меня, кроме ужаса от происходящего (гражданская война – это ведь самая бессмысленная и беспощадная из всех войн), коробит и другое: закрепление за вайнахами репутации дикарей, не заслуживающих иного к себе отношения.

Не знаю, как другие, но я дикарем не был и не стану. Ничего дикарского нет и в тех людях, которых вижу постоянно вокруг себя. Соблюдение вайнахских традиций не делает их антиподами цивилизации. Но едва кто-то выходит за рамки дозволенного этими традициями, как тут же в его облике появляются отчетливые дикарские черты. На работе ли, в дороге, в быту или при исполнении своих служебных обязанностей.

Вообще-то отличительная черта наших традиций - их всеобъемлющий характер. Они охватывают всю жизнь человека. Я держу в руках книгу Хож-Ахмада Берсанова «Г1иллакхийн хазна – ирсан некъаш» («Сокровищница мудрости – пути к счастью», если по-русски). В ней автор классифицировал чеченские обычаи и связанные с ними нормы поведения в различных жизненных ситуациях. Там есть главы о том, как надо вести беседу со старшими по возрасту и младшими, как стоять и как идти с ними. Отдельно написано о женитьбе и замужестве. Еще в одной главе говорится о науке, умении и опыте. О мужестве, смелости и выносливости тоже, конечно, есть. Куда же нам без этого? Имеется и про руководителей, о том, как им вести себя с подчиненными. Не обошел автор и правил, сформировавшихся в процессе сложного, иногда в ходе кровавых столкновений, общения с представителями других народов и призывающих к уважению и терпимости (толерантности, по-нынешнему) к ним. Насчитал всего 35 глав на 220 печатных страницах. «Тусовщики», о которых сказал выше, вряд ли с чем-то подобным знакомы…

Сборник издан в советские времена, еще до нашего шапкозакидательского забега к независимости, а потом драпа в обратную сторону. Поэтому колебаний в соответствии с меняющейся «линией партии» у автора не наблюдается. Он лишь показывает, что выработанные за столетия и все еще действующие нормы поведения, обычаи и традиции чеченцев имеют в основе демократические корни и направлены на соблюдение прав и достоинства человека. Женщины в том числе.

Но вот пару месяцев назад самый узнаваемый на сегодня персонаж из чеченцев заявил, что женщина является собственностью мужчины. Не знаю, где он это прочитал, но у того же Хож-Ахмада Берсанова сказано, что она пользуется всеми правами, которые имеются у сильного пола, плюс к ним имеет еще собственные, специфические. Даже выйдя замуж, то есть «став собственностью мужчины», женщина не лишается защиты и поддержки родительской семьи.

Со мной по соседству, к примеру, жила молодая пара с грудным ребенком. Муж, водитель в какой-то организации, задерживался на работе за полночь. Прежде чем приехать домой, независимо от погоды звонил жене, и та бежала распахивать ему ворота. Если по какой-то причине – ребенок заплакал или что-то там еще – она не успевала сделать это к его приезду, то скандала было не избежать. Пару раз, знаю точно, дело доходило до рукоприкладства. Кончилось все тем, что братья женщины, оскорбленные постоянными унижениями, приехали забрать ее домой. Но она осталась, пожалев ребенка. Пусть и такого, но ему лучше иметь отца, чем расти безотцовщиной. Этот мотив в поведении женщины вообще – чеченки, русской или иной какой национальности – зачастую является определяющим, формируя иногда мнение о полной ее зависимости от мужа.

Или другой случай, который с одной стороны ужасен, а с другой демонстрирует уровень защищенности женщины. Лет пятнадцать назад житель моего села женился и, как водится, через пару дней пригласил к себе друзей. Желая показать власть над подававшей еду женой, ударил ее при всех. Ударил неудачно – отлетев, она виском задела угол печи и умерла. После похорон родственники провели неформальное расследование. Вина мужа была доказана, однако сельчане предприняли попытку вымолить ему прощение. Родственники погибшей на это не пошли, в результате судьба «властолюбца» сложилась весьма плачевно.

Вывод: если бы муж был полновластным хозяином своей жены, ему за убийство вряд ли бы что-то светило. Не со стороны государства, конечно, а общества. Спустя какое-то время, наверное, женился бы снова и продолжил упражнения по приведению очередной жены к «покорности».

Понимаю, что эти примеры никак не свидетельствуют о цивилизованности чеченцев. Но они показывают, что женщина не является в нашем обществе бесправной рабыней. Кто говорит иное, либо не знает ничего, либо преследует определенные цели. Думаю, что и политические, о чем я как-то уже писал.

Впрочем, возможно и то, и другое вместе. Отношение к женщине - это один из признаков развития общества, наличия у него гражданских черт. В ряду важных маркеров и преодоленная в процессе становления системы внеродового права кровная месть. Но у нас она имеется, и на это есть целый ряд причин. Первая и самая главная – существование в государстве, система ценностей которого основана на иных критериях. Жизнь человека в нем может быть оценена в пять, десять или пятнадцать лет заключения. В случае если убитый нетитульной нации, то преступника и вовсе могут оправдать. Неадекватная, по чеченским представлениям, цена за человеческую жизнь…

Кровная месть, однако, вступает в силу лишь при спланированном заранее и жестоком убийстве. В остальных случаях не так сложно добиться примирения сторон, «прощения крови». При непреднамеренной гибели и вовсе все просто - виновному грозит самое большее выплата компенсации.

Существуют и запреты, не позволяющие кровной мести перерасти в банальную резню. Нельзя трогать женщин и детей (в том числе брать в заложники с целью принудить к явке ударившегося в бега преступника), в неприкосновенности остается и жилье. Не то что сжигать, но и врываться в него в поисках убийцы нельзя. И особо об отношении к убитому врагу: над ним нужно прочитать заупокойную молитву, придать необходимую для захоронения позу, уложить на погребальные носилки и в таком виде отправить в дом родственников для предания земле. Взрывать трупы, таскать их по селам и весям, привязав к автомобилям, отсекать какие-то части и т.д. – все это запрещено. Нельзя, другими словами, глумиться над убитым. Исходя только из этого, можно утверждать: методы борьбы с повстанцами, выдающиеся за «местные традиции», не являются ни чеченскими, ни собственно местными.

Но чьи же они тогда?..

Сразу приходит на ум абрек Зелимхан из Харачоя. Это у него царские власти похитили и заключили в тюрьму всю семью. Его сподвижник Саламбек из Сагопши сдался, когда над односельчанами нависла угроза ссылки в Сибирь.

Впрочем, история далекая, все-таки начало ХХ века. Но и более близкие времена не отличались мягкостью нравов. Красный террор с расстреливаемыми беспощадно заложниками, «сын за отца не отвечает» на словах, а на деле – Акмолинский лагерь жен изменников родины, терроризирование семей повстанцев на Западной Украине и в Прибалтике.

Но это я так, навскидку, подбираясь собственно к Чечне и к чеченцам. Начало 2000-х, взять хотя бы Урус-Мартан. Здесь было все, что сегодня некоторые склонны отнести к «чеченским методам борьбы». Подрывы домов участников вооруженных формирований, например. Похищения и убийства их родственников – есть семьи, в которых не осталось мужчин совсем. И тех, кто воевал, и тех, кто избегал этого до последнего своего часа. Про глумление над трупами и говорить нечего: БТРы с привязанными сзади трупами были не редкостью на улицах этого города, а в его окрестностях располагались всем известные места массового умерщвления людей, в частности, путем подрыва. Сад госхоза имени Мичурина, например. Если по-другому, то «райские кущи». Название дано шутником в российских силовых структурах. Кем именно - кто теперь разберет?! Убивали-то все. Главное, что происходило это еще до «чеченизации» конфликта, до того, как на авансцене появились отряды, впоследствии обобщенно названные кадыровскими.

Если в том, что происходит сегодня в республике (и вроде бы даже планируют вынести за ее пределы), и есть какая-то традиция, то точно не местная. Российская, пронесенная с небольшими изменениями из царского времени через советский период в день сегодняшний. Чеченцы - не ее носители, а жертвы. Даже те из них, кто сейчас публично говорит об обратном. Им бы книгу Хож-Ахмада Берсанова дать прочитать. Ну и отчеты правозащитников тоже. Кто, где и что делал, у них описано довольно подробно…

Фотография взята с сайта "Новая Газета".

(P)