ССЫЛКИ

UDI означает "Уйди"

Усам Байсаев, ПЦ "Мемориал", специально для Prague Watchdog
Осло

Совет уезжающим из Чечни: не пытайтесь найти убежище в Норвегии! Его вам здесь не предоставят. Раньше на что-то еще можно было надеяться, но сейчас – нет. Ни одному вашему слову здесь не поверят, да и сочувствие вряд ли кто проявит. Мир, конечно, не без добрых людей, хватает их и в этой холодной стране. Но никак не способностью к милосердию измеряется профессионализм работников местного Управления по миграции (UDI) и Высшей апелляционной комиссии (UNE). Такое ощущение, что самые недоверчивые норвежцы, наиболее скептически ко всему и всем настроенные, работают именно в этих двух ведомствах.

Если судить по цифрам, полученным мной в одной из норвежских правозащитных организаций, за первые шесть месяцев 2009 года, к примеру, миграционные власти рассмотрели 241 "чеченское" дело. В 151 случае был вынесен чистый отказ, а по 89 – отказ скрытый, так называемый Дублин-2. Это означает, что просящего разрешение на проживание в пределах Норвегии вышлют (или уже выслали) в первую страну Европы, куда ступила его беженская нога. Чаще всего это либо Польша, либо Чехия с их лагерями-накопителями и очень высокой вероятностью депортации в пределы матушки России. И только один раз миграционные власти Норвегии вынесли решение о предоставлении убежища. Но временное, действительное только до улучшения ситуации в Чечне. Естественно, что решать, когда это лучшее будущее станет настоящим, будет не сам беженец.

Взгляд на ситуацию в Чеченской Республике у миграционного управления своеобразный, если не сказать больше. Один из беженцев (раскрывать его имя, как и имена других людей, я не имею права) честно рассказал в своем интервью, что был участником вооруженного конфликта и участвовал в боях с российской армией с осени 1999-го по март 2000 года, по этой причине его теперь преследуют. Ответ миграционных властей обескуражил безаппеляционностью. Свой отказ в предоставлении права на убежище они мотивировали тем, что "…беженец не рискует быть преследуемым, если вернуть его в Чечню. Беженец служил давно. Его служба продолжалась короткий срок и была частью общей мобилизации. Беженец был обычный солдат, и было положено в основу (решения об отказе), что он едва ли имел высокую или руководящую позицию или участвовал в действиях такого рода или особенности, что его можно было заметить".

Прошу прощения за длинную цитату, но она показывает, насколько в Норвегии плохо знают о событиях на Северном Кавказе. Сразу бросаются в глаза слова "служил", "служба", "солдат" и "мобилизация". Но даже не слишком сведущим людям очевидно, что никакой мобилизации в Чечне не было и, соответственно, никто из сторонников независимости не служил в регулярных воинских подразделениях. Поэтому их нельзя назвать солдатами в обычном понимании этого термина. Члены чеченских вооруженных отрядов – ополченцы - брали в руки оружие в силу собственных убеждений, а не в порядке всеобщей мобилизации. Они добровольцы, если по-другому. В силу этого эти люди рассматриваются российскими властями и теми, кто получил ярлык из Москвы на княжение в республике, как источник потенциальной опасности. При этом не имеет никакого значения, имел ли ополченец "высокую или руководящую позицию" в чеченском сопротивлении. Достаточно самого факта участия. Пусть даже человек воевал недолго. В сегодняшней Чечне его принадлежность к Сопротивлению в течение "короткого срока" сама по себе рассматривается как свидетельство приверженности определенным политическим взглядам. В данном случае сепаратистским, исходя из норм законодательства Российской Федерации, изначально преступным, а в соответствии со сложившейся репрессивной практикой - подлежащим тотальному искоренению вместе с физическим носителем этих взглядов.

Впрочем, объяснить это норвежским миграционщикам практически невозможно. Они живут в правовой системе, в которой законы действуют прямо, где их не подпирают со всех сторон подзаконными актами и инструкциями, меняющими смысл юридических норм на прямо противоположный, где ни чиновник, ни миллиардер не может рассчитывать, что его дело будет рассматриваться в исключительном порядке. Норвежцам сложно представить, что человека, однажды осужденного и отбывшего положенный срок за "пособничество" боевикам, могут подвергнуть повторному задержанию за то же самое. В мотивировочной части отказа одному из обратившихся за убежищем чеченцев, к примеру, написано, что суд "…верит, что в 2007 году он был осужден за помощь антиправительственным боевикам в 2002 году, но сомневается в возможности его преследования в дальнейшем". Отсидел и свободен – такая норма прописана и в российском законодательстве, но она не всегда действует. А в Чечне – почти никогда.

Миграционные службы Норвегии не обязаны знать все эти тонкости. Для них не только Чечня и чеченцы, но и Россия порой – тайна за семью печатями, своего рода Terra incognita. Требовать от них вдумчивого анализа ситуации в нашей республике и вокруг нее, читать правозащитные доклады, чтобы иметь всю полноту информации о происходящих здесь процессах, как мне кажется, у нас нет достаточного права, хотя мы это и делаем. Европейский человек – существо в высшей степени замкнутое на собственных проблемах, инфантильное в том, что не касается его лично. Но вот потребовать не придираться в обвинительной манере советского следователя 30-х гг. прошлого века к людям, которые достаточно настрадались у себя на родине, не допускать грубости и даже оскорблений в отношении тех, к кому судьба была немилостива, имеет право любой человек. И я уверен, что вести себя по-человечески работники миграционных ведомств могли бы.

Одному из беженцев в ответ на его рассказ о гибели пяти родственников представитель миграционного Управления заявил, что, мол, тебя же не убили, зачем бежал?.. В другом случае основанием для отказа в убежище стали не совпавшие в мелочах сообщения просителя убежища о времени содержания в заточении. Он не мог это вспомнить точно, потому что минуты под пытками для него превратились в один нерасчлененный ком, в кошмар, не поддающийся измерению в параметрах обычного человеческого времени. Он был выкуплен со сломанными пальцами, сотрясением мозга и с потерянным почти полностью и навсегда слухом на одно ухо. Ему не поверили, вручили негатив и, кажется, уже выдворили из страны.

Норвегия пресытилась беженцами, а нашими, позволяющими себе иногда устраивать массовые побоища, в особенности. Ехать сюда сегодня означает обречь себя на изматывающие допросы, которые ведутся с одной только целью - найти несоответствие в ваших словах, любую деталь, которая позволит обосновать отказ в предоставлении убежища. Похоже, что в UDI отбирают для работы самых недоверчивых норвежцев, способных в хитросплетениях любой человеческой драмы обнаружить корысть или обман. Человек с позитивным мышлением с работой в этом учреждении не справится. "УЙДИ" называют Управление чеченцы-беженцы.

Впрочем, кто хочет, тот ведь все равно приедет. Поэтому еще один совет: не забывайте, что Норвегия – страна норвежцев. Готовьтесь, что в любую минуту вам могут указать на дверь. Гостеприимство и милосердие хороши в отношениях между людьми, а политика, как водится, имеет право их игнорировать. Регулирование миграционных потоков – большая европейская политика. Это ясно и без объяснений.

PS: Я не располагаю пока полной и выверенной информацией о ситуации и потому могу ошибаться в деталях. Однако думаю, что в целом проблема в статье описана верно.

Фотография взята с сайта wonkroom.thinkprogress.org.

(P,M)

  ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
 ·