ССЫЛКИ

Долгие переговоры c неясными результатами

Илья Максаков, специально для Prague Watchdog

Переговоры между представителями Москвы и Аслана Масхадова, о целесообразности которых дискуссия велась с самого начала второй чеченской кампании, становятся реальностью. Впрочем, разногласия и противоречия в этом вопросе начинаются уже с этого простого утверждения. В российском руководстве настоятельно призывают не произносить слово "переговоры", а упоминать о встрече, контакте, беседе – как угодно. Тем самым Москва дает понять, что никакие политические вопросы полпред президента РФ в Южном федеральном округе Виктор Казанцев и представитель Аслана Масхадова Ахмед Закаев обсуждать не будут, а только перспективы разоружения чеченских формирований и их включение в мирную жизнь.

Но как бы то ни было, в первых попытках установления диалога примечательно то, что, если раньше было очень мало сторонников переговоров с Масхадовым – к ним можно было отнести российских либералов, правозащитников да президента Ингушетии Руслана Аушева, - то сейчас практически нет абсолютных противников таких контактов. Примечателен и момент, выбранный главой государства Владимиром Путиным для объявления о намерении Кремля вступить в диалог с Масхадовым. После терактов в США многие ждали от Москвы более жестких действий в отношении чеченских боевиков. И выступление Путина с изложением позиции России в начинающейся антитеррористической кампании США, в котором особое место было уделено чеченскому кризису, подавляющее большинство политиков и журналистов расценили как ультиматум боевикам. И лишь немногие наблюдатели и, конечно же, окружение самого Масхадова поняли, что это – приглашение к диалогу. К слову, понял это и глава администрации Чечни Ахмат Кадыров, который в это самое время отсутствовал не только в Чечне, но и в России – он совершал поездку по Ближнему Востоку и впервые высказывался о Масхадове не столь категорично, как раньше, а заговорил о необходимости учета его мнения. Но о его позиции в отношении переговоров будет сказано особо.

Таким образом, в момент, когда активизация действий федеральных сил в Чечне была бы поддержана большинством населения России на фоне глобальных проявлений терроризма, Кремль сделал самый решительный за два минувших года шаг в направлении политического урегулирования кризиса, признав тем самым, что только силовыми действиями навести порядок в мятежной республике не получится.

Несмотря на то, что стремление к контактам с лидерами сил сопротивления в целом не нашли отторжения в обществе и среди политиков, многими высказываются опасения относительно "второго Хасавюрта". Разумеется, болезненнее всего так реагируют военные. Поэтому практически в каждом выступлении каждого представителя российского руководство особое место уделяется недопустимости "второго Хасавюрта". На самом деле, подписанные в Хасавюрте 30 августа 1996 года Александром Лебедем и Асланом Масхадовым совместное заявление и "Принципы определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой" вовсе не были "капитуляцией" России. В них ничего не говорилось о признании независимости Чечни и о полном выводе войск. Пункт о выводе войск содержался, но со ссылкой на указ президента РФ №985 от 25 июня 1996 года, по которому в республике на постоянной основе должны были остаться две бригады. Поиск основ взаимоотношений между РФ и ЧР должен был определяться в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права. Но это не означало признания государственной независимости. По большому счету, государство с любым своим гражданином должно строить отношения на основе норм международного права. Не был "капитуляцией" и подписанный 12 мая 1997 года Борисом Ельциным и Асланом Масхадовым Договор о мире и принципах взаимоотношений между РФ и ЧРИ.

То есть под "вторым Хасавюртом" понимаются не сами соглашения, а действия российского руководства после их заключения. А это действительно было похоже на признание поражения – полный вывод войск, что стало неожиданностью даже для чеченцев, и фактическое предоставление республике независимости. Впрочем и сами хасавюртовские документы вызывали раздражение у российского руководства. Так, вся деятельность преемника Лебедя на посту секретаря Совета безопасности РФ Ивана Рыбкина была направлена на выгодное для Москвы толкование этих соглашений. В окружении Рыбкина даже утверждали, что Лебедь подписал совсем не тот документ, который был утвержден в Кремле. Существуют также сведения, что Борис Ельцин собственной рукой вычеркнул из проекта Договора о мире от 12 мая 1997 года упоминание о хасавюртовских соглашениях.

Таким образом, говоря, как заклинание, о недопустимости повторения "Хасавюрта", представители Москвы имеют в виду не только то, что Россия не собирается капитулировать, но и то, что на переговорах не будут обсуждаться какие-либо политические темы. О чем же тогда будут говорить Казанцев с Закаевым? Ясно, что они не будут обсуждать только вопросы разоружения, как это представляет Москва.

Закаев не отказывается полностью от этого, но не считает это условием начала контактов. Масхадовская сторона предлагает и другие темы, например, – возвращение беженцев и экономические вопросы. Примечательно, что сейчас и Кремль, и Масхадов не собираются говорить на политические темы, в этом смысле они единодушны – для обеих сторон вопрос о статусе Чечни решен давно, окончательно и обсуждению не подлежит.

Но встречаться они должны для того, чтобы найти пути прекращения военных действий. Позиции сторон в общем-то известны: "Сдавайте оружие" – "Выводите войска". Очевидно, что контакты затеяны не для этого. Какие же гипотетические результаты могли бы стать идеальными для прекращения войны? Масхадов со своими формированиями соглашается с требованиями Москвы по нейтрализации или изгнанию из Чечни международных террористов. Затем участвует (но не руководит) в неких политических процедурах – формирование, условно говоря, правительства национального согласия, подготовка и проведение всенародных выборов, причем – желательно для Москвы – без его участия, и референдума по принятию Конституции. Российское руководство, в свою очередь, гарантирует ему и его бойцам освобождение от ответственности.

Какой именно сценарий переговоров существует в Кремле, естественно, неизвестно. Однако известно, какие предложения поступают в администрацию президента РФ из других властных структур и политических кругов. Например, президенту предлагается исходить из следующих основных положений: источником власти в Чечне является народ, а высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Москва должна предложить силам сопротивления немедленно прекратить все контакты с международными террористами, прекратить диверсионную деятельность, что будет означать прекращение ответных действий федеральных сил. В случае, если лидеры сепаратистов предприняли бы действия против подразделений международных террористов, то федеральные силы могли бы оказать и определенную военно-техническую помощь отрядам ополченцев, вновь сформированным из числа боевиков. Что касается обсуждения порядка разоружения и включения в мирную жизнь, то это и должно стать принципами политического урегулирования. В этом смысле президент РФ мог бы подписать указ о гарантиях Аслану Масхадову. Процесс урегулирования свелся бы к диалогу о подготовке внутричеченского общественно-политического договора – Конституции и проведении свободных демократических процедур. Статус Чечни должен определяться населением республики. Механизм добровольного разоружения боевиков должен предусматривать гарантии их безопасности. А для этого можно задействовать посреднические возможности как российских, так и европейских парламентариев.

Говоря о предполагаемых результатах переговоров, некоторые политики вспоминают и предложения о проведении по территории Чечни демаркационной линии и признании "севера" неотъемлемая частью РФ, а "юга" – вольной Ичкерией. В возможностях компромисса по статусу Чечни упоминается статус "почти суверенной" автономии, который предлагают Нагорному Карабаху, либо вхождение Чечни в конфедеративное Российско-Белорусское Союзное государство. Предлагается и разместить в Чечне международных наблюдателей.

Говорится также о возможности предусмотреть такой способ формирования демократической чеченской власти, который бы гарантировал определенную квоту для сил, готовых искать в Москве партнера и даже союзника. Это может быть двухпалатный парламент, принудительная коалиционность временного правительства, обеспечение в учредительном собрании квоты для "московской диаспоры", переход президентских функций к спикеру парламента и т.д. Что касается масхадовской стороны, то она пока не выносит на обсуждение публики свои проекты переговоров и будущих соглашений. Единственная инициатива, с которой выступили и Масхадов, и Закаев – это приглашение в качестве посредника Эдуарда Шеварднадзе. Это предложение сразу было отвергнуто Москвой, тогда Закаев представил Казанцеву список других посредников, включающий международные организации. Ни содержание этого списка, ни реакция полпреда президента РФ не известны.

Пока же ясно одно – переговоры будут долгими и трудными, особенно с учетом того, с какими трудом и как долго стороны выбирают дату, место и формат встреч. А в это время плодятся и активно обсуждаются всевозможные слухи. Один из них о том, что якобы достигнута договоренность о предоставлении Масхадову «коридора» для выхода из Чечни. Но в этом плане многие точно подметили, что Масхадову, равно как и другим лидерам сепаратистов, никакой коридор не нужен, и они в любое время по своему усмотрению могут появиться в любой части света. Другой слух, взбудораживший общественность, – о якобы приостановлении федеральными силами всех спецопераций. Но это было опровергнуто самими военными, которые за последнее время уничтожили ряд действительно влиятельных полевых командиров – Али Димаева, Адама Умалатова, Шамиля Ирисханова и Руслана Закриева. Однако боевики тоже не снизили активность, и в Чечне каждый день продолжаются взрывы и нападения на федеральные подразделения.

Что касается наиболее радикальной части чеченских сепаратистов, которую и относят к международному терроризму, то, как уже отмечалось, Басаев и Хаттаб отнеслись к перспективам переговоров достаточно настороженно. Хотя никто с ними не собирается вступать в диалог, они тем не менее говорят, что будут руководствоваться исключительно «нормами шариата». Их информационные источники время от времени передают позицию окружения Масхадова, но только в том случае, когда это не противоречит их видению ситуации. В это же самое время Хаттаб развернул пропагандистскую акцию с пленением российского подполковника Боряева и требованием обменять его на 25 мирных жителей Чечни, якобы находящихся в российских застенках.

Суровая правда войны выявляется и в действиях федералов. Только за последнее время были зафиксированы и официально подтверждены два случая, когда жертвами военных становились мирные жители. В селе Комсомольское Гудермесского района были убиты 23-летняя мать четверых детей и 15-летний подросток. Было также обстреляно село Гойты Урус-Мартановского района, в результате чего погибли две несовершеннолетние девушки, были разрушены 16 домов.

Между тем Ахмат Кадыров, который наряду с Москвой, Масхадовым и чеченскими радикалами фактически представляет четвертую сторону чеченского кризиса, поначалу, как уже отмечалось, вроде бы был не против учета мнения Масхадова, но с затягиванием начала переговоров стал возвращаться на свои прежние позиции. Он заявил, что не видит перспективы от предстоящих встреч между Казанцевым и Закаевым, и вновь повторил, что Масхадов должен уехать в Малайзию. Но в чем Кадыров прав, так это в том, что лидер сепаратистов получает выгоду от одних только разговоров о предстоящих контактах. Действительно, и сам Масхадов, и его представители постоянно находятся в центре внимания российских и западных СМИ. Кроме того, Кадыров признал, что ряды сторонников Масхадова резко увеличились, отмечается приток свежих сил в группировки боевиков. Это он объясняет тем, что люди «решили заблаговременно засвидетельствовать Масхадову свое почтение, опасаясь, что они могут опоздать к разделу власти». Кстати, сразу после этого заявления на Кадырова было совершено уже 13-е по счету покушение, что он связал именно со своей позицией по поводу предстоящих переговоров. А представитель Кадырова в Москве Адлан Магомадов вообще прямо заявил, что встречу представителей российских властей и чеченских сепаратистов проводить нецелесообразно, поскольку она не принесет никакого результата.

Но как бы ни развивались события дальше, ясно одно – спустя два года после начала второй чеченской войны Москва наконец решилась предпринять меры по политическому урегулированию кризиса, и в их качестве выбраны именно переговоры. Ясно и то, что скорого окончания войны и установления прочного мира ожидать не приходится.

Илья Максаков, корреспондент «Независимой газеты»