ССЫЛКИ

Ингушетия на переломе (часть 2)

(первую часть статьи можно прочитать здесь)

Валентин Тудан, Назрань, специально для Prague Watchdog

И снова Евкуров

«Мусса, - попросил я своего приятеля, сопровождавшего меня повсюду, - давай заглянем в книжный. Хочу посмотреть что-нибудь по истории».

«В Назрани нет книжного», - поскучнел Мусса и виновато развел руками. Мне пришлось довольствоваться скудным ассортиментом двух киосков, к которым доставил меня мой провожатый. То, что в самом густонаселенном городе Ингушетии отсутствует книжный магазин, меня, честно говоря, поразило.

«Ингушская интеллигенция советских времен жила и работала в Грозном и Владикавказе, - объяснил Мусса, - а Назрань была глухой провинцией. Сегодня все находятся здесь. Владикавказские – белая кость, военные, ученые в различных областях, имперцы почище иных русских патриотов, грозненские – несколько иного рода: торговцы, партийные и советские работники среднего звена. Евкуров – типичный образец владикавказской ингушской элиты советского времени». Вот так от книжного магазина мы вновь вырулили к президенту.

Евкуров, действительно, все время подчеркивает, что он федеральный чиновник и на проблемы Ингушетии смотрит прежде всего через призму интересов России. И Кремля. Он не устает повторять, что не желает подкладывать мину Пригородного района под административно-территориальное деление всего Северного Кавказа. И не только потому, что его волнует судьба этого российского региона, но и из-за того уважения, которое он испытывает к людям, доверившим ему высокий пост. Он не просто руководитель республики, но и проводник высокой государственной воли.

Соотечественникам Евкурова подобные речи не режут ухо. Они в отличие от чеченцев никогда не помышляли о разводе с Россией. Сепаратистские мотивы, вдруг зазвучавшие в последние месяцы правления Мурада Зязикова в заявлениях представителей оппозиции, были своего рода ракетоносителем. Угроза возможного отделения должна была, по мнению оппозиции, заставить федеральный центр обратить внимание на бедственное положение в республике. Очень вероятно, что так и произошло. Из Москвы ситуация выглядела тогда таким образом, что Ингушетия с каждым днем все больше напоминает Чечню 90-х. Впрочем, сегодня те, кто произносил опасные речи, и сами, похоже, забыли, какие кощунственные слова выговаривали их уста. Как это – ингуши, да без России!

На сайте «Ингушетия.орг» один из критиков Евкурова высмеял президента за нелепый внешний вид. Дескать, национальная тюбетейка в сочетании с костюмом и галстуком – это дурновкусие, недопустимое смешение стилей, порожденное желанием быть своим для всех. Мне этнические детали в деловом костюме не кажутся чем-то из ряда вон выходящим. В таком виде любили появляться на публике покойные Аслан Масхадов и Ахмат-хаджи Кадыров. Вообще, обычное дело не только в России, но и во всем мире. Какой-нибудь индиец-клерк в Нью-Йорке – чалма и дорогой костюм – ни у кого не вызовет удивления. Но в облике Евкурова, действительно, явлена некоторым образом программа действий.

Он чиновник и ингуш одновременно. Сочетание этих ипостасей не доставляет ему ни малейшего дискомфорта. В своем желании опереться на традиционные неформальные структуры ингушского общества новый президент чем-то напоминает Дудаева. Он в постоянных разъездах по селам, где встречается со стариками, мнение которых в подавляющем большинстве случаев весомей и авторитетней позиции представителей власти. Съезд ингушского народа, который критиковали за фальсификации при выборе делегатов, тем не менее, в основе своей – тот же совет авторитетных людей, но уже в масштабах всей Ингушетии.

Президент мирит кровников, он обещает собственным решением освободить от ответственности казнокрадов, если они вернут наворованное. Понятно, что все эти действия к российскому законодательству отношения не имеют, а где-то даже ему противоречат. Но абсолютно очевидно, что, ощущая себя государственным человеком, Юнус-бек Евкуров никогда не уйдет в такой отрыв от российской правовой системы, как его чеченский коллега Рамзан Кадыров.

Но не только традиционные структуры интересуют Евкурова. Он подолгу и детально беседует со всеми, иногда, надо полагать, в ущерб собственному здоровью. Мне рассказывали, как проходила одна из встреч с местными правозащитниками. В устройстве ингушского правозащитного активиста тормоза не предусмотрены. Поэтому самый энергичный на встрече взял слово и, не останавливаясь, говорил в течение часа, отведенного для беседы, несмотря на то, что за столом сидели и другие приглашенные. Евкуров терпеливо выслушал всю речь, не выразив ни недовольства, ни удивления. Откуда это свойство – черта характера или привычка еще из армейского опыта тщательно собирать информацию? Бог весть.

К соотечественникам у нового президента есть серьезные претензии. Он считает, что они оказывают помощь вооруженному подполью. В его многочисленных заявлениях на эту тему угадывается оперативная информация силовых структур, да, собственно, он и не скрывает, что в оценке деятельности моджахедов он скорее ассоциирует себя с силовиками, нежели с населением. С пособничеством и с самим подпольем Евкуров намерен вести беспощадную войну.

Подполье

Мы выехали с Муссой из его дома часов в 8 утра. Дорога оказалась перекрыта местными сотрудниками милиции, останавливавшими и проверявшими все машины. Почему-то наша замызганная «девятка» внимания не привлекла, и мы проскользнули сквозь маленький коридор, оставленный посреди дороги. Потом выяснилось, что шел поиск залетных «шахидов», о которых я рассказывал в начале репортажа. Евкуров еще в первый месяц президентства обязал сотрудников милиции патрулировать республику круглосуточно, а не хорониться по домам с наступлением темноты. Но, похоже, пока эти меры никакого результата не принесли.

Моджахеды не видят разницы между Евкуровым и его предшественником. Оба они – представители власти кафиров, оккупировавшей территорию Северного Кавказа. Говорят, что примерно так высказался амир Магас, в миру Ахмад Евлоев, валий Вилайята Г1алг1айче (Ингушетия) Имарата Кавказ на тайной встрече с Евкуровым. Утверждают даже, что Магас использовал куда более крепкие выражения. Сам президент Ингушетии отрицает факт встречи, но в республике уверяют, что она все же была и проходила в селении Галашки в доме родственников так называемого полковника Хучбарова, возглавившего захват школы в Беслане.

Как бы там ни было, почти за 4 месяца президентства Евкурову не удалось добиться видимых успехов в борьбе с подпольем. Количество нападений и подрывов не сократилось, а иногда даже кажется, что выросло. Не помогли ни авторитет, ни угрозы. Очень часто мне приходится слышать вопрос, действительно ли боевики – это реальная сила? Посмотрите на то, что происходит в Ингушетии. По крайней мере, они – такая сила, которую профессиональный военный, разведчик, человек, знающий устройство ингушского общества изнутри, не смог сдвинуть ни на миллиметр за 4 месяца. Срок немалый для того, чтобы развернуть фронт военных действий.

В республике все упорнее ходят слухи о том, что Кремль решил использовать в Ингушетии чеченский опыт. Дескать, при президенте будут сформированы местные силовые подразделения, которые займутся поиском и отстрелом моджахедов. Утверждают даже, что гвардию Евкурова возглавит его двоюродный брат. В Чечне это называлось чеченизацией конфликта - я что-то не в состоянии сообразить, как составить аналогичное прилагательное для Ингушетии.

Молодежь

Поначалу я имел твердое намерение устроиться в частную гостиницу. В самый известный отель Ингушетии «Ассу» я селиться не хотел, поскольку последние годы там шагу невозможно ступить, чтобы не наткнуться на командированного сотрудника ФСБ или армейского офицера различной степени вменяемости. Они не любят журналистов, мы их тоже не слишком жалуем - проблема в том, что алкоголь делает государевых людей излишне агрессивными.

«Не стоит в частную гостиницу, - сказал Мусса, - боевики уже сожгли пару». Оказывается, приватные отели используются в Назрани для тайных вечеринок, во время которых забвению предаются все морально-этические нормы, обязательные в отношениях между полами. Не только отели, но и магазины, торгующие спиртным, казино, сауны и даже парикмахерские вызывают повышенное недовольство у блюдущих строгую мораль моджахедов. «Парикмахерские почему?» - в изумлении спрашиваю я. «Мужчины и женщины во время стрижки входят в недозволенный телесный контакт», - неохотно отвечает Мусса. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что парикмахерские уже оставили в покое, боевики, похоже, поняли, что слишком увлеклись.

Проповедь нравственной чистоты, социального равенства, служения Аллаху, героической смерти во имя высоких идеалов на фоне падения нравов, коррупции, корысти и эгоизма находит живейший отклик в душах молодых ребят. В общественном транспорте, на рынках, везде, где люди обсуждают насущные проблемы, можно услышать хвалу моджахедам, ведущим героическую борьбу. В телефонах ролики с проповедями или сценами боев. Имена боевиков знают наизусть, молодежь обсуждает различные случаи из их быта, боевые будни, какие-то удачные выражения. Подполье затянуто романтическим флером. Там присутствует полнота жизни, идей и идеалов.

Насколько глубоки и основательны эти настроения, мне судить сложно. Но кажется, что они выражают смутные, не до конца осознанные симпатии всего общества. Понятно, откуда у моджахедов поддержка и почему Евкуров так резок в своих обвинениях в адрес соотечественников.

Вывод

А вывода нет. Я не представляю себе, что станет с Ингушетией через год или даже полгода. Евкуров может взять под контроль республику и не на азиатский манер Кадырова, а как российский чиновник, ощущающий неразрывную связь с государством и страной в целом. Но есть вероятность, что серьезных успехов он не добьется. Слишком велика его вера в действенность силовых структур, которые в значительной мере ответственны за хаос и кровь.

Но можно предположить, глядя вообще в другую сторону, что Чечня рано или поздно все равно окажется вне России, а Ингушетия, как бы ее ни болтало, будет держаться в составе великой и бестолковой страны до последнего.

Фотография взята с сайта chechnya.gov.ru.

(P,M)