Российско-чеченский конфликт после событий в США 11 сентября 2001 г.
Муса Тумсоев, кандидат экономических наук
специально для Prague Watchdog
Трагические события в США 11 сентября 2001 года заставили мировое сообщество определиться в желании бороться с терроризмом. Заявление Президента США "кто не с нами, тот против нас" исключило сомнения, кто возглавит эту борьбу. Более того, позиция, что нейтральных государств в борьбе с терроризмом не будет, вынудила многие страны заявить о поддержке США. Особую активность в выражении поддержки проявила Россия, так как, в ее понимании, она уже почти три года сама ведет свою собственную "контртеррористическую операцию".
В ряды союзников США поспешили себя "засвидетельствовать" разные государства: цивилизованные и "изгои", демократические и тоталитарные, с законными и незаконными правящими режимами, а также страны, которые сами "проповедуют" методы террора при решении политических вопросов. Не являясь союзником, можно было оказаться противником, и следовательно, объектом нападения или наказания.
Выяснилось, что Россия свои действия в Чечне намного раньше (с 1999 года) "удачно" назвала "контртеррористической операцией". Хотя те же действия до этого обозначались как наведение "конституционного порядка" (1994-1996 годы). В современных взаимоотношениях России и Чечни первые веяния "контртеррористической операции" присутствовали еще в 1991 году, тогда это называлось введение "чрезвычайного положения". Выбор правильного названия различных "спецмероприятий" в нынешней российской политике играет немаловажное значение.
Цивилизованный мир не может не осуждать терроризм и не понимать необходимость борьбы с ним. В связи с этим принципиально важно, чтобы не происходило смещение понятий. Вопрос состоит в объективной оценке явлений, вызывающих конфликт, и правильного понимания сути самого конфликта. Попытка России провести параллели между трагическими событиями в США и военными действиями в Чечне обнаружилась при первом же выступлении президента Путина. Россия в полной мере постаралась использовать американский "черный день - 11 сентября" в своих политических целях.
"11 сентября" стал началом массивного политического давления России на Запад в попытке заставить последних пересмотреть свое отношение к событиям, происходящим в Чечне. Ценой за сотрудничество с Западом в борьбе с международным терроризмом объявлено "молчание" по жертвам российско-чеченской войны. Для российских, да и западных, политиков жизнь чеченцев обладает меньшей ценностью, чем жизнь американца или другого жителя цивилизованного мира. Западом достаточно спокойно была принята новая российская формула ответственности за военные преступления, оглашенная в Бельгии Президентом России. Согласно этой концепции ответственность за жертвы среди мирного гражданского населения в ходе бомбежек, обстрелов, "зачисток" и других различных спецмероприятий целиком несут чеченские "бандиты", которые "подставили" свой народ. Отрицание прав человека и возможность "узаконить" человеческое бесправие в Чечне, видимо, являются первыми "дивидендами" для России от американских событий.
Считается, что террористические акты в США способствовали открытию новой эпохи взаимоотношений России с Западом. Правильнее будет сказать, что наметился политический или военно-политический союз, порожденный появившимся "общим врагом". В этой ситуации воюющей чеченской стороне важно не оказаться в стане "врагов" Запада и не быть причисленным к союзникам "международных террористов". Призыв американского президента Д. Буша к чеченским руководителям порвать какие-либо связи с террористическими организациями, российским руководством был интерпретирован, как признание "справедливости" своих действий в Чечне. Свою роль сыграл визит В. Путина в Германию. Заявление канцлера Г. Шредера по Чечне было воспринято Россией, как желание "немцев" пересмотреть свое отношение к "чеченцам". Саммит ЕС-Россия способствовал тому, что Россия получила от Евросоюза "поддержку усилиям российского руководства, направленным на политическое урегулирование в Чечне". Запад "не заметил", что заявления России, что она признает необходимость политических переговоров, существуют еще с 1999 года. Российская сторона уже почти три года в поиске субъекта переговоров, но не может "определиться" - кто является для них конфликтующей стороной.
Активное политическое давление России на Запад по поводу Чечни, безусловно, оказывалось в процессе решения других, более "глобальных" вопросов, а также в связи с определенными событиями. Россия не считала необходимым специально обсуждать с кем-либо свой конфликт с Чечней, настаивая на том, что это их внутреннее дело. Вместе с тем, российская власть всегда использовала моменты и делала "соответствующие" заявления в определенное время с целью достижения положительной международной реакции. В заявлении В. Путина в связи с действиями США против международных террористических организаций "предусмотрительно" было упомянуто, что события в Чечне "не могут рассматриваться вне контекста" этой борьбы, и предложен путь "вовлечения в мирную жизнь" чеченского народа.
Проходившая в Страсбурге сессия ПАСЕ, обсуждавшая, в очередной раз, "чеченский вопрос", среагировала на "мирные инициативы" России и отметила "некоторые положительные изменения к лучшему". Следует отметить, что члены "чеченской" комиссии ПАСЕ после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне не посчитали необходимым или возможным поездку в Чечню для изучения того, насколько сильны "положительные изменения". Видимо, были уверены, что в Чечне самолетами небоскребы не разрушаются и, следовательно, степень трагедии не столь высока. В последующем европейские парламентарии при посещении Чечни, несмотря на весь контраст положения чеченских беженцев и чиновников администрации (члены делегации останавливались днем на короткое время у первых и ночью на более продолжительное время у вторых), не посчитали необходимым заострить внимание на "бесправном" статусе граждан республики. Зато в преддверии следующих "плановых" слушаний, в Страсбурге появился организованный Госдумой чеченский "десант", который должен был подтвердить позитивность пребывания Чечни в нынешнем состоянии. Все дальнейшие пребывания международных организаций стали все чаще носить формальный характер, как принято было говорить в советские времена, для «галочки». Таким образом, вторым результатом последствий "11 сентября" можно считать отвлечение Запада от конфликта в Чечне и попытку переоценки сути явления в угоду временного союзника.
Как известно, Чечня всегда искала поддержку своей независимости не только на христианском Западе, но и в исламском мире. Однако политическое признание, некстати, пришло от Афганистана, правящий режим которого, в свою очередь, был признан только тремя государствами. Учитывая, в том числе, и это обстоятельство, Россия всегда пыталась представить, что Афганистан и Чечня являются центрами международного терроризма с одним "духовным отцом" Усамом бен Ладеном. В условиях, когда афганские талибы, "исламские" террористы, а также страны - "изгои" оказались главными врагами цивилизованного мира, мусульманские государства поспешили в ряды антитеррористической коалиции. Эти страны, опасаясь обвинения, прежде всего со стороны России, в поощрении "чеченского" терроризма, как разновидности "исламского", будут вынуждены на неопределенное время прекратить не только гуманитарную и финансовую помощь, но и моральную поддержку. Тем самым, теперь исламским государствам некогда будет "сочувственно" относиться к чеченскому народу, к своим единоверцам. У них будет хватать проблем внутри собственной страны, будет вестись "борьба" с реальными и мнимыми противниками, чтобы их самих не объявили пособниками террористов, а, быть может, даже и террористическими государствами. Можно считать, что с "11 сентября" поддержка Чечни цивилизованным исламским миром отложена до окончания борьбы с "исламским" терроризмом.
За все время второй чеченской войны наиболее сильному политическому давлению со стороны России подвергалась Грузия. Относительно недавние события в Грузии, где присутствовал "чеченский" фактор, подтвердили неоднозначность российско-грузинских отношений, обострили "абхазскую" проблему, заставили обратить внимание Запада на сложность ситуации в регионе. Террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне, помимо всего прочего, сделали США главным "арбитром" в определении кого можно, а кого нельзя относить к террористам. Россия и Грузия, обвиняя друг друга в пособничестве терроризму, безусловно, ищут поддержки Запада, и, прежде всего США. Россия, настаивая на том, что в Панкисском ущелье находятся базы чеченских боевиков, не отказалась бы от переноса военных действий на территорию Грузии. В свою очередь, Грузия, настаивая на том, что Россия поддерживает "агрессивный сепаратизм" Абхазии или, иначе, в их понимании "терроризм", не отказалась бы при помощи Запада решить вопрос своей территориальной целостности. Отдельные заявления абхазских лидеров об их желании решить вопрос о вхождении Абхазии в состав России - есть не что иное, как форма политического давления российского руководства "чужими руками" на Грузию с целью вытеснения с их территории чеченских беженцев, среди которых, непременно, имеются и боевики.
Безусловно, грузинский фактор в российско-чеченском противостоянии велик, так как Грузия единственное государство, с кем Чечня имеет нероссийскую границу. В постсоветский период произошли значительные изменения в политических пристрастиях конфликтующих сторон. Россия была активным сторонником Э. Шеварднадзе и способствовала приходу его к власти в Грузии, в грузино-абхазском конфликте была на стороне абхазов, в том же союзе были и чеченцы. В российско-чеченской войне грузины оказались союзниками чеченцев, а абхазы, изначально заняв нейтральную позицию, остались верны России. Последняя поездка Президента Грузии в США без всякого сомнения предполагала обсуждение всех этих вопросов. Насколько "11 сентября" повлиял на желание американского руководства поддерживать "независимость Грузии", прежде всего от России, покажет дальнейшее развитие "контртеррористической операции". Появление американских военных специалистов и оказание военной помощи, безусловно, является вызовом для России. Однако придется «перетерпеть», ведь США и Россия пока еще союзники. Амбиции России в этом направлении хоть и ограничены, но она стремится, использовав сложившиеся обстоятельства, "придавить" Грузию через борьбу с "международным терроризмом", а иначе решить "чеченский" вопрос и усилить свое влияние на Кавказе. Потеря Чечней своего южного соседа в качестве "негласного" союзника будет, быть может, самой большой победой России.
Если наметившееся сближение России и НАТО (появление так называемой «двадцатки»), "антитеррористический" союз с США и другие политические успехи российского руководства на мировой арене (в том числе признание США России страной с рыночной экономикой) можно считать, в какой-то мере, следствием событий "11 сентября", то "политические успехи" России в связи с Чечней, в полной мере, являются результатом американской трагедии. Отсюда, естественно, проигравшей стороной от событий "11 сентября" является наряду с США Чечня. В любом случае не приходится говорить о политических и моральных "дивидендах" для чеченцев, а остается сожалеть, что разрушение чеченских "небоскребов" Грозного в ходе бомбардировок российскими самолетами не произвело столь сильного впечатления и не вызвало такого мощного негодования в цивилизованном мире.
Политическая "конъюнктура" вокруг Чечни в настоящее время безусловно складывается не в ее пользу, на всем, чем "выиграла" российская сторона от "11 сентября", на всем этом "проиграла" противоборствующая сторона. Опасности, которые могут преследовать Чечню, вытекают из успехов России на том же фронте. Однако какая-либо трагедия не может изменить сути самого российско-чеченского конфликта. Надо полагать, что, несмотря на все усилия России, это понимает и уже сформировавшаяся "антитеррористическая" коалиция. Заявление помощника президента США по национальной безопасности К. Райс о том, "что права человека являются важным вопросом в Чечне, равно как и уважение прав этнического меньшинства", позволяло судить о знании сути явления. Запад осознает, что российские войска ведут вооруженную борьбу не с террористами, а с представителями народа, в рядах которых, конечно, есть и те, кого чеченцы сами считают и бандитами, и террористами. Да и само российское руководство не может не понимать этого. Президент России в одном из своих выступлений, говоря о борьбе с терроризмом в целом, отметил, в частности, что события в Чечне "имеют собственную предысторию". Остается лишь сожалеть, что в том контексте не получила обсуждение данная проблема на последней встрече на высшем уровне «Буш-Путин», а ограничились такими «серьезными» вопросами, как «куриные окорока» и «дешевая сталь».
Чеченская сторона всегда пыталась реагировать на те действия или заявления противной стороны, которые могли бы способствовать переговорному процессу. Выступление В. Путина от 24 сентября 2001 года также было воспринято чеченцами, по своей "наивности", как призыв к переговорам. На самом деле "72 часа", отпущенные для организации переговоров с людьми, которые "взяли оружие под влиянием ложных и искаженных ценностей", являлись пропагандистским трюком, который с удовольствием был принят западными политиками. Тому подтверждением является и отношение российских политиков к "долгожданной" встрече В. Казанцева и А. Закаева - представителей противоборствующих сторон, которую иначе как "контактом" чиновники Кремля не хотели называть, словно речь шла о какой-то случайности. Именно поэтому не получил продолжения переговорный процесс между конфликтующими сторонами.
После "11 сентября", говорят, мир сильно изменился. За последнее десятилетие чеченское общество видоизменялось чаще и быстрее. Оно уменьшилось количественно и, надо полагать, качественно не улучшилось, так как считается, что в войнах, прежде всего, погибает лучшая часть общества. Граждане республики в полной мере познали цинизм российских и невежество чеченских властей, сполна "прочувствовали" федерализм по-российски и независимость по-чеченски, с лихвой прикоснулись к "прелестям" западной демократии и восточной автократии, вплотную столкнулись с "воинствующим" атеизмом и религиозным радикализмом, и, наконец, стали прямыми жертвами государственного чеченского бандитизма и государственного российского терроризма. Исходя из этого, можно предполагать, что "11 сентября" не могло сильно изменить мир в чеченских душах, но, можно быть уверенным, что чеченские души еще больше хотят мира.
(A/T) |
