ССЫЛКИ

Еще один год Рамзана Кадырова

Таня Локшина
Хьюман Райтс Вотч

Возрождая мораль…

На въезде в город со стороны Ханкалы красуется огромный голубой глобус, опоясанный красными печатными буквами: ГРОЗНЫЙ - ЦЕНТР МИРА. Этот город не имеет отношения ни к Грозному довоенному, ни к тем страшным развалинам, с которыми за долгие годы каким-то странным образом удалось сродниться. Сегодняшний Грозный - яркий и крикливый. По крайней мере, центр, пестрящий разномастными аляповатыми вывесками и рекламными щитами. Новые дома, свежая краска, переименованные улицы, чисто выметенные бульвары, на каждом углу - пиццерия... Главное украшение города - невероятных размеров мечеть, отстроенная турками по образцу древних стамбульских. Высоченные минареты разрезают небо, ровно и ярко светят фонари... Где я? Нет, действительно, где?

По пятницам в эту мечеть приходит сам Рамзан Кадыров. К нему пытаются пробиться толпы просителей, но куда уж, когда такая охрана... И все же люди не теряют надежды, приходят раз за разом. Ведь если получится донести свою мольбу до Хозяина в святой для мусульман день, Хозяин не откажет, верно? Проявит угодное Аллаху милосердие? И нет ничего такого, что Хозяин не мог бы сделать. Сегодня в его власти абсолютно все.

На ресторане «Таганка», что недалеко от Дома Печати, броская надпись – «2009 год - год Рамзана Кадырова». Первым годом Рамзана Кадырова на моей памяти стал 2007-й. Надпись появилась прямо перед Новым Годом, и я водила знакомых журналистов ее фотографировать. Они очень смеялись. Прошел год, семерку закрасили и поверх нее намалевали восьмерку. Теперь восьмерку сменила девятка. Мы проживаем уже третий год новой эры - эры Рамзана Кадырова. На дорогах декоративные арки с массивными портретами Рамзана и его отца. Ахмад Кадыров «всегда гордился своим народом», и теперь народ должен выполнять его «заветы» и быть «достойным его памяти». А Рамзан Кадыров ведет народ по этому единственному верному «пути». Он строит, созидает, поднимает из руин, возрождает традиции, отстаивает нравственность, наставляет подрастающее поколение... Реальность эры Кадырова - абсурдная, замешанная на крови смесь советских стереотипов, извращенного адата и элементов ислама.

Алкоголь теперь можно купить исключительно с 8 до 10 утра («С утра выпил - весь день свободен!», - вполголоса комментируют высокоморальную политику еще не разучившиеся смеяться грозненцы). Женщина с непокрытой головой не может зайти ни в одно учреждение. Даже девчонок-семилеток в школах одели в косынки. Не говоря уже о преподавателях. А я несколько месяцев назад, сняв и позабыв в гостях платок, не смогла пройти в грозненский университет. Два вооруженных охранника остановили меня на входе и популярно объяснили, что в таком непристойном виде в храм науки не пускают. Указания на то, что мы живем в светском государстве, что я не чеченка, не мусульманка, и даже - жест крайнего отчаяния - вытащенный из-под рубашки нательный крестик в качестве неопровержимого тому доказательства блюстителей морали не впечатлили.

Согласно традиции, женщина действительно должна носить платок. Кто бы спорил. Но только ее муж, отец, брат может указывать ей, что делать и чего не делать. У государственной власти здесь нет и не может быть никакой роли - чеченское традиционное право отводит власти место строго за пределами общинной и индивидуальной этики: ни в семью, ни даже в сложные внутриродовые экзистенции ее не допускают. Но Рамзан Кадыров, очевидно, считает иначе и оставляет за собой и своими бойцами право диктовать нормы нравственности и осуществлять возмездие.

Месть как государственный проект

Например, мстить семьям боевиков. В начале августа прошлого года Кадыров выступал на совещании чеченского правительства по вопросу чрезвычайной важности - число молодых ребят, уходящих в леса, снова стало расти. Что именно толкает сегодня этих парней на жизнь в подполье, в условиях невыносимо тяжелых, президент со своими министрами не обсуждал. Зато дал четкую инструкцию к действию: родственники боевиков должны быть наказаны. Вечером выступление президента транслировалось по телеканалу «Грозный»: «Надо использовать чеченские обычаи, в прежние времена таких людей проклинали и изгоняли. Это нормально, они передают информацию своим родственникам в лесу... Они носят еду, помогают им. Боевики убивают наших милиционеров, сжигают дома. Нет ни одной семьи, у которой нет связи с родственниками в лесу. Я сам был в лесу, общался с с 7 тысячами человек, которые сдались и вышли из леса. Так что, те семьи, у которых родственники в лесу, являются соучастниками преступлении, они террористы, экстремисты, ваххабиты и шайтаны». В заключение президент распорядился, чтобы районные администрации и отделения милиции проводили «мероприятия» с семьями боевиков и активно работали «в этом направлении».

Уже через неделю после президентского выступления мэр Грозного Муслим Хучиев и замминистра внутренних дел Чечни Али Тагиров встречались с семьями «лесных братьев», реально действующих и предполагаемых. Эту встречу тоже показывали по телевизору. Хучиев без обиняков объяснил, что те, у кого родственники воюют, должны сами привести их из леса, а если не смогут, пусть пеняют на себя: «Мы сейчас не ведем с вами диалог на основе законов этого государства, мы будем поступать согласно чеченским обычаям. Ваши родственники, которые находятся в лесах, заскакивая в населенные пункты, убивают и поджигают дома. Вы растили этих людей с детства, оберегая. Думаю, что вы любите своих детей. Я хочу сказать, вы прекрасно знаете, где и чем занимаются ваши родственники. Они убивают чьих-то сыновей, которых любят не меньше, чем вы своих, эти убийства мы не можем оставить без ответа. Так продолжаться не может, в дальнейшем вы должны будете находить и возвращать родственников домой. В будущем, если ваши родственники совершат зло, оно коснется вас и других родственников, даже ваше потомство... Зло, которое творят ваши родственники, находящиеся в лесах, вернется к вам в ваши дома... Каждый в скором времени ощутит на собственной шкуре. Каждый, у кого родственники в лесах, ощутит ответственность, каждый, каждый!».

Замминистра внутренних дел поддержал подобный подход. А присутствовавший на мероприятии начальник службы криминальной милиции (СКМ) МВД по Чечне Николай Симаков, присланный в Грозный из Краснодарского края, никаких возражений не высказал, таким образом, видимо, давая понять, что федеральный центр «законы государства» отстаивать не будет и против практики коллективного наказания ничего не имеет. Хучиев же заверил семьи боевиков, что у них «есть шанс спасти своих детей и оградить себя от мести», и в качестве первого шага на этом пути посоветовал им немедленно, пользуясь наличием телекамер, обратиться к своим родственникам в лесу с призывом вернуться. И все тот же канал «Грозный» показывал рыдающих женщин, кричащих в камеру: «Вернись! За что ты меня убиваешь?», «Вернись, у нас не осталось сил переносить все это!», «У нас нет места, куда уехать! Вернись!».

Подобные мероприятия прошли в Аргуне, Шали, Шатое, Ведено и в других райцентрах Чечни. Семьям боевиков объясняли - либо вы приведете своих родственников из леса, либо готовьтесь к худшему. К людям врывались в дома, таскали их в милицию, угрожали, иногда били, требовали «отчета о проделанной работе». И, наконец, в качестве более жесткой меры, сжигали их дома, четко давая понять другим жителям - за воюющих родственников расплачивается вся семья, то же самое может произойти с вами.

С лета 2008 года Правозащитный центр «Мемориал, каким-то чудом продолжающий работать в Чечне, насчитал 26 поджогов домов родственников боевиков сотрудниками чеченских силовых структур - в Самашках, Шали, Мескер-Юрте, Курчалое, Аллерое, Центерое, в Наурском, Шатойском и Веденском районах. 11 из этих домов я видела сама, говорила с их хозяевами. Хотя большинство из них - по крайней мере, те, кому еще оставалось, что терять, - к беседе были не очень склонны. И практически все без исключения настойчиво просили не называть их имен и, не дай Бог, ничего не делать – «только хуже будет».

Из пострадавших семей только три изначально рискнули пожаловаться в прокуратуру. Причем, две из трех свое решение пересмотрели через несколько недель, когда сотрудники милиции вызвали их «побеседовать» и популярно объяснили, что к чему. Объяснения были настолько доходчивы, что правдоискатели тут же подписали бумажки о том, что пожар произошел в результате самовозгорания. Здоровый мужик, стоя во дворе возле обгоревшего, но, к счастью, не обрушившегося дома, смотрит в сторону и машет рукой: «Вы бы лучше ушли. Пожалуйста. Тут до вас другие приходили - из правозащитной организации. Сказали, помогут. Так они прессе рассказали и в прокуратуру заявление написали. А что в результате? У меня сыновей в милицию ночью поволокли... Хорошо - живыми отпустили. Я бумагу подписал - никакого поджога, свечка ночью перевернулась... Не нужны нам проблемы. Понимаете? Не нужны!». Расследование поджогов - функция МВД. И прокуратура просто спускает такие дела в следственный комитет милиции. А те, что раньше назывались «кадыровцы», сейчас легализованы в рядах МВД. Ситуация предельно понятна. И дополнительные проблемы действительно никому не нужны.

Как это происходит?

Дома сжигают спокойно, деловито. Налажен своеобразный конвейер. Ночью, зачастую с четверга на пятницу, что подчеркивает богоугодную суть дела, подъезжает несколько машин. Из них выходят «неизвестные» в камуфляже и при оружии. Некоторые в масках, некоторые - без. «Неизвестные» вламываются во двор и либо выгоняют людей на улицу, либо - если во дворе больше одного дома - волокут их в другой и там закрывают. Затем входят в подлежащее поджогу помещение, не торопясь двигают мебель, срывают со стен ковры, поливают бензином, специально привезенным в канистрах, поджигают... А потом стоят полчаса или целый час, покуривая, дожидаясь, пока пламя разгорится. Чтоб никто не попробовал затушить, тем более, что на улице дома иногда стоят тесно и соседи - даже не из сочувствия, а просто из страха за безопасность собственного жилья - могут вмешаться раньше времени. Наконец, уезжают. Тут, разумеется, выскакивают и погорельцы, и соседи. Но, как правило, уже поздно. Иногда рискуют вызвать пожарных. Но те сидят тише воды, ниже травы - видимо, им тоже заранее объясняют, что к чему.

Из всех историй одна запомнилась особенно ярко. Кстати, не самая типичная, потому что дело происходило днем, а не ночью. В Веденском районе - села называть не буду, от греха - сожгли дом человека, чьи племянники известные боевики. Воюют они чуть ли не самого начала второй чеченской кампании. Что называется – «непримиримые». Их дяде 70 лет. И уже который год от него требуют заставить племянников сдаться. А он бы, может, и заставил. Да разве они послушают? Году в 2002-м ему удалось их найти и вызвать на разговор. Он просил - уезжайте. Или хотя бы возле своего села не появляйтесь, ведь нам здесь жить. Они только смеялись. Он настаивал. Они его ударили, не посмотрели, что старик... И как их вернешь? Никаких шансов... С тех пор он своих племянников, естественно, не видел ни разу. Но правоохранительным органам не объяснишь... Последние пару лет силовики врывались в этот дом регулярно. Старика и его жену таскали на допросы. Несколько раз избили. А потом в начале декабря сожгли дом.

Дело было в пятницу. Старик как раз вернулся домой из мечети, тут же подъехали на машинах автоматчики в камуфляже. Их было много. Машины всю улицу заняли. Силовики перевернули весь дом вверх дном. У хозяина были припасены доски для ремонта пола, и когда они стали эти доски складывать для костровища, он понял, что сейчас произойдет. Понял и испугался - не за себя, за соседей. Он вычислил старшего, подошел к нему и стал объяснять: «Я знаю, вы хотите сжечь мой дом. Не понимаю, за что меня наказывают. Почему я должен платить за своих родственников, на которых у меня нет никакого влияния? Но если так решено, я ничего не могу сделать. Только терпеть. И все-таки послушай. Моя крыша смыкается с крышей соседа. И между стенами у нас расстояние меньше метра. Посмотри сам. Если вы спалите мой дом, огонь перекинется на соседский. Причем тут мой сосед? И ведь день сегодня ветреный. А дома по улице стоят совсем близко. Вы так всю улицу сожжете, все село... Неужели целое село должно пострадать? Я с этим жить не смогу. Лучше убейте меня!».

Командир, надо отдать ему должное, оценил ситуацию, но сказал, что решение принято «на самом верху», что есть приказ от начальства - и по МВД, и еще выше. А поэтому вопрос обсуждению не подлежит. Дом необходимо сжечь.

И тут пришла хозяину в голову гениальная идея. Он предложил командиру своеобразный компромисс: «У нас тут экскаваторщик живет. У него экскаватор мощный, современный. Он бы крыши разъединил. Тогда, может, и обойдется... Ты своих бойцов за ним пошли - я расскажу, как проехать. Пусть они его доставят вместе с экскаватором. Только чтоб объяснили ему, что я не буду в претензии, что сам прошу - иначе отказываться начнет».

Командир внял голосу разума. Минут через двадцать был доставлен экскаваторщик со своей чудо-машиной. И под руководством хозяина проломил скаты крыш и заодно разрушил кусок стены там, где она почти примыкала к соседской. А дальше дом подожгли. И все во главе с хозяином стояли и смотрели, как разгорается пламя.
Надо сказать, все это произошло на следующий день после того, как боевики в Агиштах, совсем неподалеку, сожгли дом бывшего главы сельской администрации семидесятидвухлетнего Хаджи Сайдуллаева, а самого его убили вместе с женой и сыном. То есть, дом позаботившегося о соседях старика силовые структуры уничтожили в отместку. Ровно как и еще три дома по Веденскому району - два в селе Тавзини и один в Хатуни. Действия боевиков невозможно оправдывать. Но когда то же самое, только с большим размахом, делается от имени государства, как должны воспринимать это государство его граждане?

Фото Татьяны Локшиной, Хьюман Райтс Вотч (с).

(P)