ССЫЛКИ

"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..."

Усам Байсаев, специально для Prague Watchdog
Самашки, Чеченская Республика

Честно говоря, мне давно хотелось черкнуть хотя бы пару строк о планах сооружения на реке Аргун каскада электростанций. Но постоянно откладывал – в Чечне и России всегда что-то да происходит. Все чаще с отчетливым катастрофическим подтекстом. И хотя взрыв на Саяно-Шушенской ГЭС из разряда трагедий, я обойду его стороной. Просто более удобного повода поговорить об аргунских "прожектах", думаю, все же не будет.

По основной профессии я – инженер-гидротехник. В институте меня учили сооружать дамбы, перекрывать реки и обустраивать водохранилища. Подчеркну, для сельскохозяйственных нужд. Гидроэнергетика – это, конечно же, иное. Разница между нею и тем, чему обучали меня, скажем, как между полетами на реактивных самолетах и "кукурузниках". Другая высота, другие скорости, другой уровень техники и ее характеристики. Соответственно, и подготовка летного персонала разная. Но и те, и другие зовутся одинаково – летчиками.

В нашей "водяной" сфере все очень похоже. Перевестись с моего факультета в учебное заведение, в котором готовили специалистов в области гидроэнергетики, было делом плевым, так как в основе обучения лежали одни и те же науки: математика, физика, геология, гидрогеология…

Одной из наиболее важных дисциплин, которую нам преподавали,  заставляли штудировать, являлась экология. Любое водохранилище, вне зависимости от его величины, учили нас в институте, воздействует на окружающую среду, меняет климатические условия местности. В отдельных случаях это приводит к катастрофическим последствиям: осолонению или же заболачиванию почв, повышению влажности воздуха и изменению температурных режимов. Зима становится промозглее, а лето – душнее, что, в свою очередь, не лучшим образом влияет на растительность и животных. Некоторые виды растений вокруг искусственно созданных водохранилищ могут вообще исчезнуть. Понятно, что и условия жизни людей меняются чаще всего в худшую сторону. В случае заболачивания местности, к примеру, приходится делить пространство с увеличившимся в разы "поголовьем" кровососущих насекомых, переносчиков различного рода заболеваний.

Поэтому в советский период тогда еще не вполне чечено-ингушское руководство Чечено-Ингушской Республики отказалось от строительства у нас этих самых гидростанций. Повторно такой план был отринут во времена Джохара Дудаева. Но на этот раз в расчет брали не только экологические соображения, но и "местечковые". Территория, на которой хотели соорудить ГЭС, - чья-то земля, кто-то вел отсюда происхождение своего тейпа, своей семьи. Чьи-то предки лежали в земле, которая в случае реализации "престижной" идеи о своих, республиканских гидростанциях подлежала бы затоплению. Никто этого тогда не захотел.

Мои предки родом из Шатойского района, поэтому сообщения о подобных планах для меня все равно что нож в сердце. Аргунское ущелье неминуемо подвергнут "зачистке". Склоны окружающих гор освободят от леса и кустарника. Ведь для турбин гидростанций нет большего врага, чем попавшие в воду стволы деревьев. Кроме того, чем больше давление на эти самые турбины, тем больше на выходе электроэнергии. Давление же создается объемом перекрытой дамбой воды. Получается, что лучше, когда водохранилище большое. Интересно, какое пространство собираются затопить? Не хотелось бы, чтобы в его зону попало и село, теперь, правда, нежилое, в котором когда-то родились и выросли мой дед и два его брата. Я еще в нем не был, а так порой хочется.

Но дело не столько в лирике, сколько в экономической целесообразности проекта, способного до неузнаваемости изменить облик того небольшого земельного надела, который мы, чеченцы, на всей огромной планете только и можем назвать своим, родным. Так я о целесообразности.

Мне кажется, что ею тут и не пахнет. Малые гидростанции, пусть и расположенные друг за другом целым каскадом, гроздьями даже, не смогут дать необходимой энергии не только для поставок в другие регионы, но и для покрытия всех нужд республики. Электричества не становится больше от простого сложения вольтов, полученных здесь, потом там, а затем еще где-то в другом, хотя и находящемся поблизости месте. Чтобы его на что-то хватило, требуется сжечь определенное количество угля, мазута или же приложить к турбинам какое-то, но тоже совершенно определенное давление воды. Каскады не помогут, тем более из малых станций с малым объемом воды.

Вначале, конечно, для строительства потребуются дополнительные руки, соответственно, появятся новые рабочие места, какая-то часть жителей республики будет иметь зарплаты. Это можно посчитать плюсом проекта. Но на какой отрезок времени растянется "лафа"? Может, лет на пять, если Москва не станет "зажимать" денег. Обслуживать же сооруженные объекты будут от силы две-три тысячи человек, включая охрану. Чуть ли не единственный плюс в итоге превращается в большой минус – навсегда изуродованная природа, не очень большое количество "кормящихся" и прибыль, утекающая мимо носов жителей республики прямиком в "закрома" не то компании, не то еще чего-то под названием "РусГидро".

Словно гидра, эта самая "РусГидро" охватила все гидроэлектростанции России, которые, наряду с атомными, считаются стратегическими объектами. Их нельзя иметь в собственности ни частным лицам, ни отдельным регионам – областям, республикам, краям. Они могут принадлежать только государству. Здесь-то, как мне кажется, и надо искать смысл задуманного на Аргуне строительства (исключая разве что коррупционный интерес), почти полностью лежащего в плоскости политической целесообразности...

Постараюсь объяснить. Чечне в наследство от Советского Союза досталась чрезвычайно развитая экономика. Ее основу составляла добыча и переработка нефти. Даже в годы формальной независимости ее перекачивали на местные заводы по трубопроводам из Западной Сибири, Казахстана и Азербайджана. Обратным потоком шли бензин, керосин, масла, парафин, продукция десятков других наименований. В дело пускались и отбросы, в частности, мазут. Его сжигали в тепловых станциях, делая республику главным поставщиком электроэнергии для юга России. Чтобы нефтеперерабатывающие предприятия работали бесперебойно, функционировали машиностроительные и химические заводы. Чечня производила дешевую и конкурентоспособную продукцию. Главное – нужную всем вокруг, что экономически подкрепляло стремление к независимости. Кто способен кормить себя и других, мало нуждается в советчиках и уж тем более в "погонялах".

В самом начале первой российско-чеченской войны один из главных ее разжигателей Сергей Шахрай так объяснил задачи, поставленные перед федеральными силами: "Вернуть Чечню военным путем, а если не получится, то нанести такой ущерб, чтобы без России не могла существовать!" Ущерб имелся в виду экономический. Тогда не удалось решить ни одну из этих задач. Республику разрушили, но ее экономический потенциал в целом сохранился. В период между двумя войнами некоторые предприятия стали восстанавливать. На заводе имени Ленина до начала второй войны успели запустить цех по производству бензина. Приступил к выпуску продукции и "Красный Молот", хотя поначалу и не той, ради которой его когда-то строили.

Впрочем, борьба с грабителями из числа местных жителей занимала у руководства республики больше времени, чем что-либо другое. Промышленные объекты для многих были источниками добычи лома цветного и черного металлов. Нанесенный грабителями ущерб был огромным, но не катастрофическим.

Заводы окончательно "добили" в 2003-2004-м годах. Российские военные и сотрудники сформированных из чеченцев местных вооруженных подразделений вывезли с их территории сначала трубы и оборудование, а затем и строительный материал: кирпич, бетонные плиты и деревянные конструкции. Дело поставили на широкую основу. Рядом с эстакадой над железной дорогой в Заводском районе, к примеру, организовали центр приема металла. И заводы рядом, и составы для погрузки подогнать можно было почти впритык. "Приговоренные" объекты закреплялись за конкретными структурами. Например, газоналивную станцию у села Самашки, в советские времена закупленную в Великобритании за валюту, разрезали автогеном и вывезли на мощных тягачах люди небезызвестного Руслана Байсарова.

За процессом разрушения промышленности, понятно, стояли люди куда более высокого, чем командир ФСБ "Горец", полета. Поговаривали, что и сам Геннадий Трошев, командующий Северо-Кавказским военным округом. В республике уже хозяйничала "Роснефть", без всяких тендеров и аукционов наложившая лапу на все ее нефтяное хозяйство. При желании совет директоров этой компании во главе с другом Владимира Путина мог бы положить конец разграблению своего же, получается, имущества. Не положил, потому что российское руководство никогда не было заинтересовано в экономически дееспособной Чечне. Чем она беднее, чем больше зависимость от денег, присылаемых из Москвы, тем легче ею управлять. И потом, разве отсутствие перерабатывающих мощностей не лучший повод для бесконтрольной откачки нефти?..

В республике и ее столице действительно много строят. Чуть ли не ежемесячно сдаются в эксплуатацию школы, больницы, детские сады, культовые сооружения – мечети, зияраты, ремонтируются дороги. Но манна небесная из почти не сокращающегося в условиях кризиса финансирования падает на социальную сферу Чечни и обходит стороной производственную. Весь Заводской район Грозного – некогда средоточие заводов и предприятий союзного значения – до сих пор напоминает "зону", как она когда-то была показана в фильме Андрея Тарковского "Сталкер". Развалины зданий, фантастические контуры теперь уже непонятно для чего строившихся объектов, посреди которых, устремившись в небо, торчат трубы. И все это на фоне растительности, постепенно поглощающей следы деятельности человека. Как созидательной, так и разрушительной. Назвать предприятия, восстановление которых еще не начато, труднее, чем перечислить те, на которых что-то сделано. Но что?

Значительную часть завода "Красный Молот" сейчас занимает рынок промышленных и продовольственных товаров. На "Трансмаше" какое-то время выпускали ведра и сеточные ограждения. Продукция нужная, но вряд ли сопоставимая с тем, что на нем "клепали" раньше. Более серьезное производство вроде бы налажено на бывшем "Пищемаше" в Гудермесе. Там сейчас собирают "Жигули" седьмой модели. Но ни серьезных отчислений в бюджет республики, ни какого-либо большого количества рабочих мест оно создать не может. "Шлепаемые" там машины – это не вчерашний, а позавчерашний день даже российского автомобилестроения. Сплошное, если одной фразой, "дай вам Боже, что нам негоже!" Исходя из этого принципа, данное производство, возможно, и было переведено в республику.

Заработали цементный завод, на который, когда премьером правительства Ичкерии был Шамиль Басаев, отстегнул два миллиона долларов Борис Березовский, и Аргунский сахарный завод. Правда, ни тот, ни другой флагманами промышленности республики не были. Она "задирала нос" и строила планы на самостоятельное будущее, оглядываясь на имеющийся у нее мощный нефтеперерабатывающий комплекс и связанные с ним производства. Именно их-то и разграбили, разнесли в клочья, растащили с молчаливого согласия "Роснефти" вполне легальные российские и пророссийские чеченские структуры после того, как контроль над республикой полностью перешел к федеральному центру.

Не думаю, что сегодняшние принципы восстановления – случайность. Дотационная игла, зависимость от российского бюджета, лучше всего остального может пригвоздить чеченцев к необъятному телу "великой и неделимой". И не только всю республику целиком, но и каждого отдельного жителя, вынужденного питаться из той или иной наполняемой за пределами республики кормушки. Поэтому в дополнение к уже существующим стратам эмведешных, эфэсбешных, грушных чеченцев и членов их семей, вполне успешно оформляются и те, что завязаны на той же "Роснефти", на "Спецмонтажстрое", на каких-то других фирмах и фирмочках, строящих не только жилье, но и военные базы, спецобъекты с казематами и тюрьмами внутри, в которых планируют держать отнюдь не жителей Нечерноземья или Урала. Разрывается и раскрамсывается национальное единство, незаметными, казалось бы, но неразрывными нитями каждый житель Чечни соединяется со страной, от которой еще вчера, возможно, мечтал удрать, и с конкретными людьми, ненавистью к которым, быть может, захлебывался. Политическая целесообразность требует, чтобы теперь за частью душ в республику запустила свои щупальца и "РусГидро". Никакой иной серьезной основы для намечающегося строительства в аргунском ущелье каскада электростанций я, если сказать честно, не вижу.

А при чем тут Саяно-Шушенская ГЭС?.. Да, собственно, ни при чем, разве что только это: зеркало ее водохранилища, если судить по карте, занимает площадь, сопоставимую с площадью всей соседней с нами Ингушетии. Размеры, однако…

Фотография взята с сайта "Добро пожаловать!".

(P,M)