ССЫЛКИ

Будущее Ислама в России: жизнь или выживание?

Харун Сидоров, председатель Национальной организации русских мусульман (НОРМ), специально для Prague Watchdog

(Третий материал из нашей серии "Ислам сегодня", www.watchdog.cz/islam)

Практический взгляд

Почти все обсуждения в российских мусульманских СМИ состояния и перспектив Ислама в современной России страдают однобокостью.

В одних случаях они происходят сквозь призму откровенных мифов о "многовековом православно-мусульманском братстве", "уникальных традициях российской веротерпимости", "России как вечном друге и союзнике Исламского мира" и прочих благоглупостей.

В других случаях обходится без подобной лжи, и тогда порассуждать о положении и перспективах Ислама и мусульман России предлагается в контексте "тенденций", "парадигм", "проектов", "векторов" и т.п.

Спору нет – мусульмане в целом и российские в частности зачастую испытывают дефицит в глубоком историософском анализе тех или иных явлений, закономерностей и событий. Однако философия хороша лишь до той поры, пока отталкивается от реальности, а не подменяет ее собой.

А реальность эта, на мой взгляд, заключается в том, что в России с ее пресловутой "православно-мусульманской уникальностью" простые соблюдающие мусульмане находятся в положении худшем, чем во многих западных странах, для которых исламское присутствие не является традиционным историческим фактом.

Причем в данном случае я намеренно вывожу за скобки такие конфликтные темы, как ситуация на Кавказе, проблема замещающей иммиграции или попытки загнать любую самостоятельную активность исламских организаций в категорию "исламского экстремизма".

Возьмем обычного среднестатистического мусульманина, живущего в материковой России, не иммигранта, не участника каких-либо исламских движений и организаций, но при этом соблюдающего мусульманина. К сожалению, очень часто мусульманским религиозным и общественным деятелям России, рассуждающим об Исламе в нашей стране в контексте "проектов", "интересов" и "стратегий", бывает трудно понять таких людей по одной простой, житейской причине. Дело в том, что и исламские деятели, выступающие от имени мусульман, и мусульманские журналисты, рассуждающие об их перспективах, часто живут именно за счет своей профессиональной исламской деятельности. Я предельно далек от того, чтобы считать чьи-то деньги или залезать кому-то в карман, а лишь хочу указать на то, что жизнь в тонком слое "исламского мирка" (а никакого не "мира") в России очень сильно отличается от жизни мусульманина, вынужденного добывать пропитание, живя в обычном российском обществе.

Если речь не идет о собственном бизнесе, создать который, да еще и в России, может далеко не каждый, или о подрядной работе, характерной для неквалифицированных профессий, шансы соблюдающего мусульманина в России найти хорошее место и удержаться на нем, крайне малы. Исключения составляют случаи с состоявшимися специалистами высокого класса, за которыми охотятся работодатели и кадровые агентства и на "странности" которых готовы закрывать глаза. Но это единичные случаи.

В большинстве же ситуаций, попадая в среднестатистическую российскую фирму и коллектив, соблюдающий мусульманин оказывается перед выбором между следованием самым базовым предписаниям и ограничениям Шариата, с одной стороны, и успешной карьерой, а чаще всего даже сохранением работы - с другой.

Совершение регулярной ежедневной молитвы, соблюдение пищевых запретов Ислама, покрытие женщинами головы и ношение мужчинами бороды, наконец, неучастие в различных мероприятиях, сопровождающихся распитием алкогольных напитков и переходящих в пьяные шабаши – с проблемами по поводу всех этих и многих других вопросов соблюдающие мусульмане сталкиваются в образовательных учреждениях, на работе, на государственной и муниципальной службе. Проблема заключается и в унаследованной от советского прошлого нетерпимости к "не таким, как все" и в том, что по отношению к мусульманам и атрибутам их веры эта нетерпимость подогревается непрекращающимся в российском информационном пространстве очернением Ислама.

В принципе подобные проблемы возникают у мусульман не в одной только России. Однако в крупнейших западных странах, где декларируется идеология мультикультурности и худо-бедно, но действует правосудие, мусульманам во многих случаях удается добиться соблюдения своих гражданских прав, не поступаясь собственной религией. Немаловажную роль в создании подобного климата играют различные разъяснительные кампании в рамках программ интеграции (ролики, сериалы), а также деятельность правозащитных организаций.

В России в отличие от западных стран большинство мусульман является не иммигрантами, а коренными гражданами, большая часть которых представляет народы, проживающие на собственных территориях, насильно включенных в состав России. То есть в отличие от мусульманских иммигрантов на Западе или тех же гастарбайтеров никто у них не спрашивал, хотят они жить в России или нет – их предков просто заставили в ней жить.

Именно поэтому от российского государства было бы разумно ожидать вдвойне трепетной заботы о своем мусульманском меньшинстве и его религиозном самочувствии. Ведь если, столкнувшись с религиозной дискриминацией, мусульманский иммигрант на Западе может решить просто уехать, то для большинства российских мусульман будет вполне естественным желанием уйти, но…со своими территориями. Однако за ширмой разговоров о "многонациональной и многоконфессиональной России" если и проводится какая-то разъяснительная работа и государственная политика по отношению к мусульманам, то только в противоположном ключе, когда все, что связано с соблюдением Ислама и демонстрацией приверженности к нему, де-факто позиционируется как угроза и проявление экстремизма.

Историческая ретроспектива

Большинство западных стран, по крайней мере крупных, имеют, как и Россия, негативную историю взаимоотношений с Исламским миром (уникальным исключением, пожалуй, является лишь Германия, которая до нынешней американской оккупации не только против мусульман не воевала, но и часто выступала их союзником). Тем не менее, отношение к Исламу как к религии и возможности ее исповедовать в них различалось и различается.

Для французской модели, корнями восходящей к нетерпимому якобинскому секуляризму, любое отклонение от искусственного общегражданского эталона фактически воспринимается как нелояльность и национальная измена. Не случайно, что именно Франция ввела законодательный запрет на демонстрацию религиозных символов (включая обязательные для половозрелых мусульманок платки - хиджабы) в государственных учебных заведениях.

Напротив, англо-саксонская модель, имеющая христианско-либеральные корни, хотя и грешила расизмом, задачи причесать подвластные ей народы на один манер никогда не решала. США изначально создавались на основе равноправия различных христианских общин, причем в этих условиях возникали и бурно развивались и новые конгрегации, подобные мормонам. Почти сразу после отмены рабства различные общины стали возникать в негритянской среде. Причем религиозная свобода действовала даже в условиях апартеида – белое англосаксонское большинство ревностно защищало свое расовое превосходство, но в религиозную жизнь черных американцев не вмешивалось. Поэтому уже в 30-е годы прошлого столетия возник и получил массовое распространение т.н. "черный ислам", от которого произошли как современная "Нация Ислама", так и полноценное исламское вероисповедание, получившее распространение благодаря Малкольму Иксу.

В стране религиозных диссидентов и фундаменталистов приверженность религии, пусть даже кажущейся экзотической, глубоко укоренена в политической и социальной культуре и считается чем-то естественным и неотъемлемым. В отличие от якобинской модели отделение религии от государства не понималось здесь как подчинение религии государству или контроль над религией со стороны государства, тем более как попытка создать некую "гражданскую религию". Поэтому соблюдение своих обрядов и ритуалов, строительство храмов и празднование религиозных праздников, демонстрирование религиозных чувств и атрибутов считается в США чем-то нормальным, а не из ряда вон выходящим.

В Британии в отличие от США сохранилась господствующая церковь и, больше того, глава государства считается ее главой, а глава правительства должен быть ее последователем. Тем не менее уровень религиозной свободы в Соединенном Королевстве - один из наивысших в Европе, по крайней мере в крупных городах мусульмане активно интегрируются в общество, сохраняя при этом свою мусульманскую идентичность и имея возможность соблюдать базовые запреты и предписания своей религии. Мусульмане не только массово работают в крупных компаниях – для мусульманок, служащих в полиции, была введена специальная форма, включающая в себя ношение хиджаба, а в обществе с подачи Архиепископа Кентерберийского открыто обсуждалась возможность создания шариатских судов в судебной системе Великобритании. Во многом такая модель присуща и другим североевропейским, "протестантским" по происхождению странам.

Российское государство фактически возникло после серии "крестовых походов" Ивана Грозного, разгромившего сразу несколько мусульманских государств (Булгарское, Астраханское и Сибирское – осколки единой евразийской Золотой Орды) и подвергшего геноциду их население. Политика тотального подавления Ислама и мусульман продолжалась несколько веков, пока ей на смену не пришла ограниченная веротерпимость Екатерины II, явившаяся, не будем забывать, уступкой как постоянным бунтам местного мусульманского населения, так и военно-политическому давлению Османского Халифата. Однако относительная нормализация положения уже присоединенных мусульман "компенсировалась" завоеванием горского Кавказа, сопровождавшимся новым геноцидом и выдавливанием миллионов мусульман с завоеванных территорий в Турцию.

Правда, не будем забывать, что политика крупных западных держав в отношении Исламского мира, начиная с эпохи колониальных войн, по сути ничем не отличалась от российской. На их фоне как страна с многомиллионным мусульманским населением не только на окраинах, но и внутри метрополии в начале ХХ века Российская империя для последователей Ислама могла считаться более привлекательной.

Имперская модель выработала форму правового плюрализма для явно отличных от Великороссии окраин (Польша, Финляндия), в рамках которой Петербург признавал Шариатское самоуправление Бухарского эмирата и значительные элементы такового на Кавказе.

После создания в 1905 году Государственной думы российские мусульмане обрели в ней собственную фракцию, достаточно последовательно отстаивавшую их интересы, тогда как первые мусульмане-депутаты в западных парламентах стали появляться лишь в конце ХХ века. Было проведено три Всероссийских мусульманских собрания – съезда, представлявших мусульман Империи, российского аналога Мусульманского Парламента Великобритании, созданного лишь в 1992 году. В условиях либерализации общественно-политической жизни и самоорганизации мусульман большое значение приобретали контакты мусульманской национальной интеллигенции Империи с интеллектуальными центрами своих соплеменников, нашедших прибежище в Халифате.

Россия эволюционным путем шла примерно к той же модели, которую мы наблюдаем сегодня в Великобритании, но с более перспективными для мусульман Империи стартовыми условиями. Все это было разрушено Октябрьской революцией, которая утвердила в России якобинскую модель в самой нетерпимой форме – коммунистической.

В принципе, долго останавливаться на коммунизме не имеет смысла, так как понятно, что это безбожная и антигуманная система, по определению непримиримая к Исламу и мусульманам, равно как и ко всем другим религиям и их последователям. Но надо отметить, что определенные симпатии к коммунизму среди части мусульман (во время гражданской войны) и представителей мусульманских народов были связаны с провозглашенным им равноправием в национальном вопросе. То есть подавлялись все религии, но в этом подавлении были все равны, и секуляризированные представители мусульманских народов не чувствовали своего неравноправия по отношению к Православию, которое существовало в Империи.

В этом смысле развитие постсоветской России пошло по одному из самых негативных для Ислама и мусульман сценарию. В конце девяностых в России фактически стала восстанавливаться советско-якобинская модель - на экономической платформе капитализма. Возвращение к политике формирования единых общегражданских ценностных стандартов исключает плюрализм, присущий англосаксонскому миру или той же Российской империи начала ХХ века. Но, не унаследовав от предреволюционной России ее плюрализма по отношению к традиционным религиям и культурно отличным регионам, постсоветская Россия позаимствовала у нее поощрение и возвеличивание Православной церкви.

В итоге получилось, что мусульманам насаждаются т.н. "российские" (фактически - советские) "гражданские ценности", и в то же самое время государство дает РПЦ карт-бланш на "воцерковление общества", включая не скрываемые окружением нового Патриарха миссионерские планы в отношении мусульманских регионов.

Естественно, что это не может не провоцировать глубинного отторжения российских мусульман не только от такой политики, но и от самой России, воскрешая архетипы прошлого об ее роли как покорителя и искоренителя мусульман.

Болезнь и ее лечение

Дух и ценности тоталитарного советизма, возвращающиеся в российскую жизнь, несовместимы с наличием у российских мусульман ни тех прав и возможностей, которые у них были в предреволюционной Империи, ни тех, которыми обладают их единоверцы на Западе.

Характерной в этой связи была истерическая реакция постсоветского российского общества на предложение муфтия Аширова создать в крупных российских городах мусульманские кварталы. В данном случае современные россияне показали себя не как наследники исторической России, где с незапамятных времен в Москве и других городах существовали национальные анклавы (Татарская слобода, Немецкая слобода и т.п.). Но также они проявили себя и не как часть западного мира, в котором наличие таких кварталов считается атрибутом гражданского общества: Бруклин, Гарлем, итальянские кварталы и чайна-тауны в США, районы плотного мусульманского присутствия в Британии, Франции, Германии и Бельгии. Они продемонстрировали типичное мышление советских людей, которое так и не изменилось по отношению к принципиальным вопросам за пятнадцать лет, прошедших с момента формального падения коммунизма в России.

Рецидивы советского мышления можно наблюдать каждый раз, когда в прессе обсуждаются новости о единичных случаях открытия мусульманских поликлиник или бассейнов. Во всех подобных робких попытках создания мусульманской социальной инфраструктуры постсоветский российский обыватель видит угрозу разрушения гражданского многонационального единства и мифического российского, на самом деле, советского порядка. Своим стремлением быть "не такими, как все" соблюдающие мусульмане вызывают у наследников советского мышления раздражение своими якобы претензиями на особые права, какую-то исключительность, желанием обособиться от остального общества.

Российский обыватель не понимает того, что в ряде вопросов мусульманин не может быть "как все", не переступая рамки своей религии. Что мусульманка не может обнажаться перед посторонним мужчиной, и поэтому ей нужны поликлиники и бассейны, предназначенные только для женщин. Что мусульмане не могут участвовать в деятельности, основанной на процентном кредитовании, поэтому создание исламских предприятий и кооперативов нужно им не для того, чтобы отделяться от иноверцев (в них совершенно спокойно могут работать люди разных вероисповеданий), а чтобы не совершать грех перед Всевышним, соучаствуя в ростовщичестве.

Если Россия хочет, чтобы ее мусульмане связывали свое будущее с этой страной, не только российское государство, но и общество должны изменить свое отношение к ним.

Судить о том, что это произошло, можно будет не по очередному громкому мероприятию, созданию какого-то движения или кости, кинутой мусульманам в виде финансирования чего-то, как правило, заканчивающегося распилом бюджетных средств на основе откатов. Нужны не слова, а дела - политическое руководство страны должно усвоить само и инициировать кампанию по разъяснению российскому обществу того, что соблюдение российскими мусульманами в различных аспектах своей повседневной жизни норм Ислама является не вызовом российской идентичности, а ее неотъемлемой частью.

Насколько велика вероятность того, что в существующих условиях политическое руководство пересмотрит свое отношение к отечественным мусульманам и их роли в российском обществе? Я отношусь к такой вероятности скептически не только из-за зависимости правящего класса от РПЦ, новый Патриарх которой в лице своих соратников практически не скрывает исламофобских настроений и планов. Не меньшим препятствием для этого мне видится то, что российское общество в целом возвращается к советским ценностям и установкам, в стране растут агрессивно-реваншистские настроения, подменяющие собой здоровое национальное самосознание, культивируется ностальгия по "старым добрым" сталинским временам.

Мое глубокое убеждение заключается в том, что страна, являющаяся преемником СССР даже не столько в юридическом, сколько в моральном отношении, не может быть комфортным местом жизни не только для мусульман, но и для всех думающих и свободных людей. Падение коммунизма давало нам колоссальный шанс, но мы так и не сумели им воспользоваться. В отличие от стран Восточной Европы в нашей стране не было проведено полноценной десоветизации, поэтому мы не пошли ни по одному из возможных путей нереваншистского самоутверждения постсоветской России – ни восстановления преемственности с дореволюционной Российской империей, ни учреждения принципиально нового государства. Вместо этого после десятилетнего сбоя Россия вернулась к осознанию себя как продолжения Советского государства с реставрацией бутафорских атрибутов романовской империи.

В нынешних условиях исламские НПО в России, одну из которых я представляю, действуют в условиях недружественного к Исламу, пораженного вирусом советизма российского общества. В таких обстоятельствах мне сложно понять мазохистскую установку некоторых российских мусульман любой ценой служить Российскому государству и думать о его интересах. На мой взгляд, российские мусульмане сегодня в первую очередь должны думать о своих интересах, потом о призыве к Исламу людей, которые их окружают, и уже в последнюю очередь о России как государстве.

Что касается последнего, на мой взгляд, мусульманские интеллектуалы и общественные деятели, которые хотят, чтобы у России было будущее и чтобы у Ислама было будущее в России, должны активно включиться в продолжающуюся дискуссию о преодолении советского наследия и учреждении нового государства. Вне этого перспективы Ислама и мусульман в рамках Российского государства и общества можно определить скорее как выживание, чем как нормальную жизнь.

Фотография взята с сайта GEOkz.tv.

© 2010 Prague Watchdog (См. Републикация).

(P,T)